Мужской стриптиз

– Я бы просто не пережила эту ночь одна. Слишком много гадостей свалилось. Как ты так сделал, что я тебе доверяю?

– Я ничего не делал. Я… мне страшно немножко. Ты для меня, как редкая бабочка. Вот так… – Он выставил руку над горящей свечкой. – Будто случайно, не ожидая, загадал тебя встретить, и вдруг – спустилась на ладонь. Ты так бабочку держала? Выдохнуть страшно, улетит…

Она закусила губу, плотнее завернулась в плед. Стала похожа на голубой пушистый кокон, только глаза сверкали из темноты.

– Сережа, думаешь, это знак был, что ты дозвонился? Зажги еще свечку, пожалуйста… Там, в ящике, я видела. Я в этом доме сама путаюсь. Все такое неудобное, чужое.

Проходя мимо, он поборол внезапно нахлынувшее желание – схватить ее, маленькую, беззащитную, вместе с пледом на руки, укутать плотнее, прижать к себе и никому-никому больше не отдавать…

Поборол. С трудом протиснулся между тахтой и сервантом, разыскал в кухне свечи.

– То, что ты рассказала… про развод и про разборки ваши… это как-то не укладывается. Похоже, он у тебя не слишком порядочный человек.

– Ты ничего не знаешь о Марке, – парировала хозяйка. – Да, он жесткий, он прагматик, но он не подлец. Я долго думала об этом. Он по-своему несчастный человек. Я рыдаю, когда мне плохо, а он даже слезу выронить не умеет… Он несчастен, как ребенок, которому не дали тепла. Понимаешь, о чем я? Когда человек в детстве не добирает тепла, ему нечего и отдать в зрелости. Как отдать другому то, что сам не сумел скопить, как?… Открой вино, пожалуйста, раз уж принес. Я вот думала… как получается, что мужчина, у которого есть все… и он все равно влюбляется в смешную, глупую девчонку, в деревенскую такую?… В том-то и дело, что он мог все купить, любых девок, любой разгул. Все мог купить, а чистого человека, чистое отношение купить не мог. Он внутри, в глубине души, искал чувство, которым его обделили. У него мать отца не слишком любила, и сына там… соответственно, тоже недолюбливали, раз между собой разобраться не могли. Он с детства сам по себе жил, старался деньги сам заработать. В четырнадцать лет сумел скопить, купил цветной телевизор, а мама его… представь, даже из комнаты не вышла, чтобы сына похвалить. Он до сих пор это ей простить не может, понимаешь? Так что нельзя человека одной краской поливать.

– Я не хотел поливать, – смутился Сергей. – Я, конечно, понимаю, у вас совсем другой уровень… но я тоже уходил. И ничего не взял.

– Прекрати об уровнях, все это ерунда! – вскипела Настя. – Вот мы сейчас сидим и пьем вино, и ночь на дворе. Мы просто два человека, которым надо поговорить, разве не так?

– Так. Сейчас так, – немедленно согласился он. – Я… я хотел тебе кое-что сказать. Еще раньше, пока за рулем сидел, сочинял, как это скажу. А потом ты дверь открыла – и все из головы вылетело.

– Такая голова дырявая? Или я такая страшная?

– Ты… ты необыкновенная. Я хотел объяснить, выслушай, не перебивай, уффф… – Он собрался с духом, удивляясь собственной нахлынувшей робости. – Многие считают, раз у меня работа такая, то к девушкам отношусь легко…

– А ты нелегко относишься? – Она лукаво улыбнулась. – Каждую замуж зовешь, места себе не находишь?

– В том-то и дело, никого я замуж не зову, – выкрутился Сергей. – И в гости ни к кому не езжу. Это я тебе и хотел сказать. Ни к кому не езжу, а к тебе поехал…

Он опять забыл, что намеревался сказать. Сказать хотелось нечто важное и светлое, но сочинить это светлое получалось, только крепко зажмурив глаза. Стоило бросить взгляд на скучную действительность – и он мгновенно утыкался в пропасть. Эта сказочная бабочка в любой миг могла упорхнуть, обжечь его сиянием, заставить верить в чудо, воспалить его глупые надежды… и исчезнуть. Между ними простиралась бездонная пропасть, на одном берегу – суетливый московский мирок, с дрязгами, разборками, скорыми деньгами и такими же скорыми провалами… А на другом, недоступном краю пропасти – кочующие миражи шапито, сияющие иглы шпилей в облаках детского смеха, миллионные контракты и фешенебельные поклонники.

– А раз приехал, тогда – наливай. И рассказывай, твоя очередь!

Сергей кинул быстрый взгляд на часы. Похоже, спать она не собиралась.

– Только это вино – тебе, наверное, не слишком понравится?

– Прекрати, а? Если ты еще раз сделаешь намек на мою буржуйскую сущность – я высыплю на тебя все пельмени, прямо из кастрюли… Кстати, они готовы. Ты вроде есть хотел?

Она выпустила подушку, ринулась на кухню, загремела поварешкой.

– Ага, кушать хочу жутко, только забыл, – признался Сергей. – Пельмени – просто обожаю.

– Сережа, я такая свинская хозяйка. Это я должна перед тобой извиниться за то, что в доме – шаром покати…

– Майонез у тебя есть? Пельмени привык есть с ним, ничего вкуснее нет.

– Каждому – свое, – дипломатично изрекла хозяйка и выставила перед ним полную банку «провансаля». – Теперь кушай и рассказывай.

– Тут такая неприятность, из-за меня… или не из-за меня, непонятно, но… два человека погибли. Точнее сказать – двух моих знакомых убили.