Музпросвет

Стилистически Green Milk from the Planet Orange напоминают старую немецкую группу Can — с длинными, идущими в никуда проигрышами и неизменным гипнотическим битом. В этой музыке есть приятная тупость и определенность. В ней нет никакой смазливости и соблазнительности, ни мелодической, ни акустической красивости, никакого придыхания или обворожительности, она совершенно бессердечна. Ничего вкусного тут нет, ни бит не вкусен, ни бас, ни гитарные аккорды и запилы. Все напоминает бездушное техно, сделанное не для человеческих ушей. И поет вокалист отсутствующим голосом.

Любопытный эффект избегания всего, что хоть как-то ассоциируется с эмоциональностью. Европейский прогрок как раз давил своими аффектами, своей сочностью, а тут царит безучастность.

Вообще, пение в японском роке с европейской точки зрения не очень выразительно, оно плоское и статичное, холодное. Ребята и девчата орут изо всех сил, а ощущение все равно полного безразличия. Тепла и округлости в их эмоциональных вывертах нет. Не знаю, в чем тут дело, наверное, интонация японской речи другая, чем у индоевропейских языков, ударения, нажимы и выделения в том или ином месте звучащей фразы организуются другими средствами, не нашими. А может, в их пении нет наших тональностей, минора и мажора.

Коши Ямада — певец шансонно-кабацкого аккордеонно-вокального дуэта Garage Chanson Show — стал жертвой как раз этой проблемы, ему бы нужна интонация Александра Вертинского или Эдит Пиаф, то есть тонкая психонадломленность в окончаниях некоторых слов. А то, как он поет, напоминает, как радиодикторы читают текст, смысла которого не понимают. Что, конечно, неверно, потому что Коши понимает, что он поет.

И вот из-за этой мелочи музыка Garage Chanson Show не совсем функционирует. Удивлять-то она удивляет, но не очаровывает и не соблазняет. А в больших количествах прямо-таки раздражает. То есть это никакой не шансон.

[31] Новая эпоха

Судьба независимых лейблов

Как можно охарактеризовать сегодняшнюю ситуацию?

ТОРСТЕН ЛУЦ (лейбл Karaoke Kalk): «Все расползлись по своим норам и нишам, каждый занимается своим делом. Все профессионализировалось и бюрократизировалось, известны все проблемы, которые могут возникнуть при издании музыки, известны и решения: скажем, известно, что делать, если журналист просит интервью или журнал просит фотографию музыканта. Каждая ситуация стала штатной и многократно повторяется. И так же стандартно решается. Контакты между людьми стали во многом формальными. Мы находимся в ситуации, когда все предусмотрено, выпуск музыки — это последовательность шагов, их можно написать на бумажке, будет похоже на список, с которым домохозяйка отправляется в универмаг. На вопрос „Кто я такой?“ появился очень ясный ответ: я — техно-бюрократ. У всех у нас — у владельцев лейблов — на шее висит собственное предприятие, оно работает то лучше, то хуже, но в принципе мы заняты производством товара.

Если бы я знал в 97-м, во что это все превратится, я бы позаботился обзавестись профессиональным образованием. Но все начиналось на чистом энтузиазме. Прошедшие десять лет были затрачены на обучение бизнесу. Проблема, правда, в том, что я очень не люблю сидеть перед компьютером и слушать mpЗ-файлы. Я представитель старой школы, мне важен звуконоситель, все наши лейблы созданы фетишистами грампластинок. И начальным импульсом был именно импульс выпускать самому винил, потому что мы любили наши собрания дисков. А чем я занимаюсь сегодня? Продажей mp3-файлов, писанием писем, контактами с заводами, печатающими тираж. Мне все это совсем не по душе».

За десять лет, прошедших с конца 90-х изменилось очень многое, очень многое исчезло. Прежде всего, исчезла ситуация прорыва, музыкальной революции. Разорились многие лейблы и фирмы-дистрибьюторы, пропал интерес крупных фирм и концернов, практически перестали интересоваться независимой молодой музыкой художественные галереи, общественные организации и городские власти.

Делать лейбл сегодня означает несравненно больше мелкой работы, чем было раньше. Ситуация стала куда более раздробленной, количество операций сильно выросло. Лейбл, который хочет, чтобы о нем знали на международных интернет-сайтах, в блогах, в интернет-магазинах, в обычных магазинах, в бумажных журналах, на радио, на фестивалях, должен все это окучивать, писать бесконечные письма и рассылать звуконосители. Это шквал работы. Но доход лейбла при этом вовсе не вырос.

Доходы от продажи компакт-дисков начиная с 2002 года постоянно падают. Если лейбл сегодня выпускает только компакт-диски и винил, то есть занимается своими прямыми обязанностями, он не выживет. Выпускать звуконосители уже нерентабельно.