Музпросвет

В январе старый знак хиппи — смайли (smiley) — желтый кружок с двумя глазами-точками и улыбкой-дугой — стал опознавательным знаком эсид-парти, эсид-хауса и, самое главное, экстази.

Пол Оукенфолд снимал заднюю комнату в громадном гомосексуалистском клубе Heaven и проводил там вечеринки под названием «Future».

Обстановка напоминала детский утренник, танцующие смеялись, обнимались, целовались, размахивали в воздухе руками, растопырив пальцы во все стороны, разрисовывали друг друга светящимися красками и делали друг другу подарки. В клубе «Shoom» очень скоро накопился целый склад плюшевых медвежат. Совершенно незнакомые друг с другом люди живо общались и рассказывали про себя и про свою жизнь довольно интимные подробности.

«Shoom» и «Future» подтвердили справедливость формулы: экстази плюс эсид-хаус равняется массовая эйфория. На танцульки пускали далеко не всех, очереди стояли часами.

В апреле Оукенфолд снял целиком клуб «Heaven», в который влезало полторы тысячи человек. Вечера назывались «Спектр: театр безумия». В середине мая помещение уже не могло вместить всех желающих — среди всего прочего это означало, что к тому времени была налажена бесперебойная поставка экстази в Лондон. Впрочем, никто не подозревал, что экстази запрещен.

С увеличением количества танцоров ветераны Ибицы почувствовали, что утрачивают приоритет и остаются в малоубедительном меньшинстве. Они были убеждены, что началась распродажа идеалов и коммерциализация эсид-хауса, который стал не тем, чем был раньше. Действительно, когда в каждом магазине продаются майки с надписью «Где проходит эсид-хаус парти?», иначе чем распродажей идеалов и крушением иллюзий это дело не назовешь.

Большая часть тех, кто с самого первого дня был свидетелем и участником этого безумия, превратились в профессиональных ди-джеев, устроителей парти или попросту торговцев наркотиком. В апреле 88-го одна таблетка стоила пятнадцать фунтов стерлингов — торговля экстази стала довольно прибыльным делом. Как из-под земли появились многочисленные банды, распространявшие экстази. Эсид-хаус и новая клубная культура стремительно превращались в процветающую ветвь теневой экономики.

В июне-июле напряжение достигло критической точки, и лондонские клубы один за другим стали переходить на эсид-хаус. Этот момент вошел в историю под названием «Лето любви» (Summer of Love). Собственно, это было второе Лето любви, первое разразилось в 68-м, вообще же, хаус-бум обнаруживает много параллелей с эрой хиппи.

17 августа бульварная газета The Sun выступила с разоблачением новых наркотанцев. Правда, газета решила, что танцоры находились под влиянием ЛСД — ведь, размахивая в воздухе руками, они истошно вопили: «Ээээээээсииииид!» Газета писала, что танцующие, которым уже далеко за двадцать, пытаются сбросить с плеч стресс рабочего дня и каждый уик-энд накачивают себя наркотиком.

В средствах массовой информации разразилась истерия. Началась настоящая травля новой молодежной моды. А молодежь, которая и впрямь была не прочь стряхнуть стресс и усталость, повалила в эсид-хаус-клубы.

В июне была зарегистрирована первая смерть от экстази. Никто не знал, насколько он на самом деле опасен. Танцоры верили слухам, что экстази высушивает спинной мозг — тем более что у всех болели спины от многочасовых танцев. При этом никто не придавал значения очевидным последствиям употребления наркотика: утром, когда угар проходит, начинается coming down — состояние депрессии, опустошения и отчаяния. В середине недели депрессии могут возвращаться. Позже стали известны и многочисленные случаи гипертермии, то есть перегрева организма, который под воздействием наркотика не может контролировать свою температуру. Рэйверы, измученные танцами, литрами пьют воду, и это тоже часто приводит к несчастным случаям. Отмечено и разрушительное воздействие наркотика на почки и, главное, на мозг.

Самые ощутимые последствия регулярного приема экстази — это депрессия, бессонница, потеря ориентации в пространстве, а также утрата памяти, приступы панического ужаса, психоз и паранойя. Для некоторых все эти радости становятся хроническими и излечению не поддаются. Когда увеличение дозы экстази перестает приносить желаемый эффект, то рэйверы — если у них не хватает ума потерять интерес к хаус-танцам — переходят на кокаин и героин. На берлинский Love Parade часто приезжают рэйверы первой волны, все они с наркотиками давным-давно завязали, пьют одну минеральную воду и не танцуют. Кто не завязал, тот не в состоянии приехать на Love Parade уже чисто физически.

В 1988 году в Европе начался настоящий бум вокруг эсид-хауса. Танцевальная музыка перестала быть тем, чем она была раньше. Появились первые европейские эсид-хаус-треки: чикагских пластинок было относительно мало, а спрос — огромным, кроме того, у многих чесались руки и хотелось самим попробовать.