Музруков

Вот что Юлий Борисович рассказывал на юбилейном заседании ученого совета КБ-11, посвященном 60-летию Б. Г. Музрукова (11 октября 1964 года): «Во время одной из моих поездок на комбинат “Маяк” я и встретился впервые с Борисом Глебовичем. Стиль его работы вызвал у меня чрезвычайное удивление. Он никогда никуда не спешил, всегда находил время для сколь угодно длительного обсуждения ежечасно возникавших технических вопросов, всегда оказывался там, где впервые проходил какой-нибудь важный процесс, и в то же время всегда отлично знал состояние строительных и монтажных работ на бесчисленных объектах, раскинувшихся на огромной площади, причем умел чрезвычайно спокойно относиться к ситуациям, на мой взгляд, почти безвыходным, возникавшим в связи с различными недосмотрами в проектной документации или же из-за совершенно непривычных для монтажников требований к чистоте и надежности выполнения многих работ. Лишь много времени спустя я понял, что все это спокойствие и умение владеть событиями является результатом симбиоза глубокого понимания техники и технологических возможностей с виртуозным умением понять, что является главным и что второстепенным, и умения быстро оценить, на кого из помощников и в какой мере можно положиться. А к этому еще добавлялся тщательно продуманный, а главное, жестко проводимый порядок контроля всех звеньев, определяющих успех дела.

Под руководством Бориса Глебовича были успешно преодолены многочисленные трудности, связанные с пуском всех сооружений. Большая группа крупных ученых, работавших вместе с Борисом Глебовичем, особенно оценила в этот период его глубокое проникновение в сущность решаемых научных и технических проблем, его настойчивость и терпение, а также умение создать замечательную атмосферу содружества, немало способствовавшую успеху дела».

Для Бориса Глебовича переход на работу в КБ-11 стал началом очередного, четвертого этапа его трудовой жизни.

Жизни большого руководителя, лидера огромных коллективов, жизни полноценной, творческой, насыщенной конкретикой, неожиданностями, новизной и общением с самыми разными людьми. Это было именно то, чего ему не хватало в Москве.

Однако сказать, что все для Б. Г. Музрукова в КБ-11 было известно и понятно, тоже нельзя. Несмотря на свой уникальный опыт, приобретенный на Кировском заводе, на Уралмаше и «Маяке», Борис Глебович по прибытии на новый объект столкнулся с трудностями, ранее для него совершенно непривычными. На современном языке их можно назвать проблемой разграничения полномочий. Эти слова Б. Г. Музруков до приезда в КБ-11, конечно, знал. И правила поведения, которые ими диктовались, успешно реализовывал на практике. Но практика эта была такова, что границы прав и обязанностей руководителей определялись изначально просто и четко. На Уралмаше директор был и оставался фигурой номер один. Его единоличная власть и ответственность только укреплялась ходом событий. Сомнений в данной постановке дел ни у кого не возникало.

На комбинате по определению было два руководителя: директор и научный лидер. Неоспоримым и всеми признанным научным руководителем в годы работы Бориса Глебовича являлся И. В. Курчатов. Его идеи, разработки и предложения принимались коллективом комбината как руководство к действию.

Но научные задачи формулировались в подавляющем большинстве случаев вне комбината — в лабораториях столичных институтов, на реакторе Ф-1. На комбинате они только отлаживались и проверялись. И этот этап работ — реализация планов ученых — уже контролировался Музруковым практически единолично. Он и не допустил бы иного, поскольку привык отвечать за все.

Обратимся к воспоминаниям лауреата Ленинской и Государственной премий конструктора Г. А. Соснина, с 1950 года работавшего в КБ-11. В начале 1950-х годов Геннадий Александрович по долгу службы часто бывал на комбинате «Маяк», общался с его сотрудниками. Вот что он услышал там о Музрукове-директоре: «Будучи директором “Маяка”, свою работу Б. Г. Музруков строил на принципе единоначалия, зачастую не согласовывая свои решения с политотделом комбината, и брал всю ответственность на себя. В конце нашего разговора начальник политотдела сказал, что Борис Глебович проявил себя на комбинате крупным и талантливым “руководителем сталинской формации”».