Музы дождливого парка

Аким не навещал свою Уранию больше года, сознательно отдаляясь от ее холодной, неувядающей красоты, пока однажды ранним утром не увидел знакомый силуэт сквозь подернутое дымкой стекло павильона.

...Воцарившаяся среди остальных муз Урания смотрела на него с ласковой насмешливостью, улыбалась улыбкой молодой Натальи, протягивала руку, словно желала коснуться его щеки. Уже не просто статуя, еще не живая, но уже и не мертвая, завершенная...

Это была самая страшная ошибка в его жизни. Ошибку эту он не сможет простить себе до конца дней. Не нужно было показывать статую Наталье, не нужно было пугать недобрым предзнаменованием. Он и не собирался, пока вдруг не обнаружил себя стоящим между каменной Натальей и Натальей живой... Впрочем, теперь это было уже неважно, важно другое, то, что именно его рука поставила точку в смертном приговоре любимой женщине. Наталья умерла из-за него, из-за того, что много лет назад у него не хватило духу избавиться от ее каменного двойника...

Теперь у Акима оставался один-единственный смысл в жизни. Он должен раз и навсегда разобраться с окаянным наследием Саввы. Уничтожить проклятье, защитить Марту. Озарение пришло в тот момент, когда Аким убирался в рабочем столе. Альбом для набросков был куплен им несколько лет назад, но нарисовать хоть что-нибудь на хрустких мелованных страницах не хватило духу. Этот альбом, прощальный привет его молодости и немой укор его нынешней трусости, был заполнен его собственной рукой больше чем наполовину. С каждой страницы на Акима смотрела Наталья. Или Урания?.. А одежда была в мраморной крошке... А руки в кровавых мозолях... И ночи казались, до самого донышка заполнены чем-то ускользающим, отнимающим силы...

Кто-то воровал его жизнь. Кто-то нагло и бесцеремонно пользовался его телом, навыками и талантами, чтобы подвести Наталью к последней черте. Осталось лишь найти того, кто способен на такое злодейство.

Пыльные часы в архиве фонда Саввы Стрельникова, черно-белые — над семейными альбомами, бессонные — над библиографией врага, пахнущие лилиями — у ног каменной Урании. Это Урания подсказала ему разгадку, взглядом из-под полу прикрытых век указала на колонну. Он уже почти забыл про тайник. Забыл, а благодаря Урании вспомнил.

Задняя стена ниши была проломлена, в пролом этот можно было запросто просунуть ладонь. Морщась от холода и накатившего вдруг отвращения, Аким пошарил в проломе. Пальцы коснулись чего-то хрупкого, неживого. Оно и было неживым — то, что он вытащил из пролома. На истлевшей, выбеленной временем человеческой фаланге маслено-черным поблескивал массивный перстень.

Нет, Аким не испугался. После смерти Натальи он не боялся уже ничего. Вгрызающееся в душу отчаяние придавало сил, заставляло торопиться, направляло по верному пути. Перстень был памятный, Аким не раз видел его на фотографиях и портретах Саввы, но Савва давно гниет в земле, кто замурован в колонне? Кто охраняет покой мертвых муз?

У него ушло меньше суток, чтобы понять, кому принадлежал перстень. Мельпомена, пропавшая без вести жена Саввы Стрельникова, предшественница Натальи, еще одна отвергнутая муза... А утром следующего дня Аким не увидел своего отражения в зеркале из-за написанного кровью послания: «Не становись на моем пути!» Кровь была его собственная, она до сих пор сочилась из вспоротого опасной бритвой бока. Чужое послание, написанное его собственной рукой и его кровью... Вот все и встало на свои места. Почти встало, надо лишь узнать, отчего беснуется заточенная в павильоне Мельпомена. Или не нужно ничего узнавать? Сколько смертей на ее счету? У кого еще она воровала жизнь и память? Чьими еще руками творила зло?

Слишком мало времени. Он уже почти беспомощный старик. Не в его силах искать доказательства вины, но он еще может привести приговор в исполнение! Книги по оккультизму, старые, с пожелтевшими от времени страницами, Аким нашел в личной библиотеке Саввы. Вот и еще одно доказательство его злодейства. Злодейство, подпитанное гениальностью, — что может быть страшнее и опаснее?!

Действовать пришлось большей частью по наитию. Информации в старых книгах было совсем мало, но кое-что Аким все-таки узнал. Он готовился к предстоящему целый день. Принес к павильону дрова, для надежности запасся бензином, оставалось лишь дождаться темноты.

Мельпомена его опередила! Может, читала в его душе, как в открытой книге, а может, за годы заточения поднаторела в своих сумрачных интригах. Аким сгружал хворост у стен павильона, когда услышал голоса. На смотровой площадке стояли двое. Парня он узнал сразу, а вот девушку... В замершей у ограждения незнакомке не осталось ровным счетом ничего от Марты. Даже белокурые волосы взвивались над головой хищными змеями. Время уходит! Нужно спешить!