Музы дождливого парка

Ей достаточно всего лишь повернуть голову, чтобы его увидеть. Он совсем рядом, только руку протяни...

Парень... Руки раскинуты в стороны, как крылья птицы, круглое лицо залито кровью, стекла очков разбиты, острый осколок впился в щеку. Кудрявые волосы тоже в крови, кровь стекает на меховой воротник куртки, черной лужицей поблескивает на земле.

— Это я его? — Собственная боль затихает, уходит на второй план, сил хватает доползти до парня, расстегнуть куртку, прижаться щекой к груди.

Тук-тук... Слабо, едва слышно!

— Макс, он живой еще!

— Живой, но не жилец. Ты голову его видела, сеструха? Не жилец! Все, кранты, кирдык... Кто ж думал, что он выскочит, что ты на него налетишь? Кто ж думал, что все так хреново закончится?..

— Макс! — Крик вырывается изо рта облачком пара. — Макс, может, ему еще можно помочь! Может, «Скорую» вызвать!

— Вызовем. Обязательно вызовем. А пока ну-ка, Мартенок, давай к машинке!

Руки Макса причиняют невыносимую боль, гасят мысли и чувства.

— «Скорую»... Он живой еще...

— Разберемся, сеструха. Сваливать нужно, пока никто не видел. Ты только не вырубайся, не хватало еще, чтобы ты... — Слова тонут в благословенной тишине, забирают с собой боль.

Марта пришла в себя уже в поместье, вскинулась, пытаясь сесть, заорала от боли.

— Допрыгалась? — Ната сидела в кресле напротив, смотрела внимательно, словно видела внучку впервые в жизни. — Довольна?

— Там парень...

— Я знаю, Максим мне все рассказал.

— А «Скорая»? Он вызвал?

— Вызвал, когда вез тебя домой. Хоть на это ума хватило. — Из серебряного портсигара Ната достала сигарету, закурила. Марту замутило.

— С ним будет все в порядке? — Она цеплялась за надежду, как утопающий цепляется за спасательный круг.

— Не будет! — В голосе Наты зазвенела сталь. — Возможно, его уже нет. — Она подалась вперед, нависла над девушкой. — Ты довольна, девочка моя? Тебе уже не скучно? Получила свою дозу адреналина?

У Марты не было сил ответить, в этот момент ей хотелось оказаться на месте того незнакомого парня, которого, возможно, больше нет...

— Что же теперь? — Ната отстранилась, болезненно поморщилась. — По твоей вине, возможно, погиб человек, а теперь скажи мне, Марта, — оно того стоило?

— Я просила Макса... Его можно было отвезти в больницу...

— Я спрашиваю: оно того стоило?! — Ната загасила недокуренную сигарету. — То, что сделал Макс, останется на его совести, но это... Это, Марта, до конца твоей жизни будет с тобой. Привыкай, моя девочка!

Из-за непролитых слез лицо бабушки плыло, меняло очертания, становилось чужим и незнакомым, а стоило закрыть глаза, перед внутренним взором появлялось другое, залитое кровью, изрезанное осколками стекла лицо парня, которого она покалечила или убила.

— Ты дрянь, Марта, но в твоих жилах течет моя кровь. — Ната больше не смотрела в ее сторону, она напряженно всматривалась в темноту за окном. — Я все улажу.

— Что?

— Все. Доктор уже едет. Ногу ты сломала, падая с лестницы. Запомни и не вздумай рассказывать про тот дом.

— А парень?

— Тот, которого вы с Максом бросили умирать? — Ната обернулась. Лучше бы не оборачивалась. В этот момент Марта поняла, что бабушка больше никогда не будет ей родной и близкой, эта страшная ночь встала между ними черной стеной. — Утром я узнаю, в какую больницу его отвезли.

— Ты мне скажешь потом?

— Скажу. — Она кивнула, добавила, прислушиваясь к чему-то, слышному только ей: — Врач приехал. Запомни — упала с лестницы...

Открытый перелом бедра и сотрясение мозга — слишком малая плата за то, что она сотворила, можно сказать, ничтожная. Врач настаивал на госпитализации, Ната молчала, Макс так и не появился.

Марта не стала спорить, ей было все равно, что будет с ней дальше. Перспективы предстоящей операции и долгой реабилитации не пугали. Слишком малая плата...

Ната приехала к ней в больницу ближе к вечеру. Марта только-только отошла от наркоза.

— Как ты себя чувствуешь? — Бабушка не подошла к кровати, с порога направилась к окну. На внучку она не смотрела.

— Нормально. Ты узнала?

— Узнала. Он в коме, врачи говорят, что шансов нет.

Шансов нет... У того парня больше нет никаких шансов, а все потому, что ей, Марте, было скучно...

— А помощь? Может, ему нужна помощь? — Слова давались тяжело, голова теперь кружилась уже не от наркоза, а от боли. Никогда раньше Марта не испытывала такой сильной, такой испепеляющей боли.

— Я оплатила операцию и пребывание в хорошей клинике, для него будут делать все возможное до тех пор, пока все не закончится.

— Но, может быть, он...

— Нет, он не выздоровеет. Оправиться после такой травмы невозможно. Это вопрос времени, Марта. И, кстати, свидетелей нет, вас с Максом никто не видел. Вопрос закрыт.

Ната отвернулась от окна, посмотрела на внучку взглядом, который она запомнила на всю оставшуюся жизнь.

— Он был твоим ровесником. У него были планы и перспективы, а ты все это уничтожила, девочка моя. Тебе больно? Надеюсь, что больно, потому что в противном случае я окончательно в тебе разочаруюсь.

Марта не могла ответить, она запоминала сказанное Натой. На всю оставшуюся жизнь...