Музы дождливого парка

— Иди… — В линялых глазах Прасковьи слезы обиды. — Только сорочку сейчас новую принесу. Как же ты в грязной-то?

— Я сам, отдыхай. — Зря он так. Разве ж она виновата в том, что состарилась так стремительно и так некрасиво? — Прости, любимая, накатило что-то… — Быстро коснуться губами соленой от слез щеки и бежать куда глаза глядят, чтобы не видеть, как плачет его затухающая муза, чтобы не видеть на ее стареющем лице отражение своей подлости, чтобы поскорее разжать кулаки, стиснутые в порыве неподвластной разуму ненависти.

Снаружи — зима посреди лета, тополя засыпают улицу невесомым снегом, а из раскрытого настежь окна льется тоскливый, искаженный патефоном голос:

Только раз бывают в жизни встречи,
Только раз судьбою рвется нить…

А он и не заметил, когда его Каллиопа перестала петь. Может, в тот самый день, когда он принес в дом патефон?.. Впрочем, не о том нужно сейчас думать! Выставка откроется уже через три дня.

Эта выставка значила для Саввы столько, что и словами не описать. Его собственная, персональная! Если все пойдет как задумано, если он все правильно рассчитал, если на нужные рычаги нажал, то перспективы перед ним откроются небывалые во всех смыслах. Нужно только не оплошать, произвести впечатление. На одних, тех, кто не чужд прекрасному, своими художественными талантами, а на других, тех, чье слово важнее в разы, идейностью, верной ориентированностью, готовностью служить. А как иначе?! Хоть и мерзко порой становится от всех этих интриг, от холуйского подобострастия перед людьми ничтожными, ни черта не разумеющими в искусстве, но по-другому нынче никак. Времена такие наступили страшные, что нос нужно держать всегда по ветру, производить впечатление только самое хорошее, заручаться поддержкой сильных мира сего. Биография у Стрельникова во всех смыслах правильная — не зря старался в двадцать пятом. Но сейчас кто же смотрит на биографию! Сейчас такие головы летят, что жить страшно. А Прасковья ведь из бывших нэпманов, и муж ее второй был белогвардейским офицером… Тревожно все это, едва ли не тревожнее того, что света от нее осталось чуть…

* * *

За окном лил дождь. Еще неделю назад стояла невыносимая жара, а теперь вот — осеннее ненастье, словно Ната забрала с собой лето.

Марта стояла у окна, прижавшись лбом к прохладному стеклу, закрыв глаза, почти не прислушиваясь к тому, что происходило в кабинете. После похорон прошло всего три дня, а мир уже перестроился, приспособился к отсутствию Наты. И мир, и родственники…

— Ну, и долго нам еще ждать?!

Это Илья. В голосе раздражение пополам с нетерпением. Самый старший внук, он и вел себя как лидер. Старался вести… По-хозяйски развалившись за бабушкиным столом, он раскачивался в кресле, и под тяжестью его крупного тела кресло тоскливо поскрипывало.

— До означенного времени остается еще десять минут. — Нотариус, добродушного вида толстяк, был невозмутим и беспристрастен.

— Так какой смысл ждать, если все уже на месте?