Музы светлого Дома изящной словесности (СИ)

Серафима не знала — куда она бежит. Различные помещения рифмобара пролетали мимо. «Где здесь можно найти покой? — думала она. — Нигде!». Но, словно опровергая её мысли, следующая комната оказалась тихой открытой верандой. За ней был осенний садик, солнце и журчание ручейка. «Остановись! — сказал какой-то голос внутри неё. — Куда и зачем ты бежишь?». «Куда и зачем, да? — с сарказмом переспросила Серафима саму себя. — Я бегу от лжи и предательства!». «Кто тебе солгал? Кто тебя предал?» — непонятный внутренний голос продолжал задавать вопросы. «Все меня предали!» — возмущённо воскликнула внутри себя Серафима. «Это неправда!» — возразил голос. «Почему же это неправда?! Что тогда правда?» — в запале начала истерить Серафима, но вдруг задумалась.

— А в самом деле — куда и почему я бегу? — спросила она вслух окружающее пространство. — Кто меня предал?

«Твоя подруга Наташа, — ответил ей ещё один голос, уже какой-то другой. — И Вениамин.». Серафима вдруг поняла, что голосов у неё внутри очень много.

— А как они меня предали? — заинтересовалась она, пытаясь отстраниться от ситуации.

«Наташа предала тебя уже давно, — объяснил второй голос. — Со скульптором. А с Вениамином она предала тебя ещё раз совсем недавно. А Вит предал тебя с Наташей!». «Откуда это известно? Факты это подтверждают? — первый голос опять лез со своими вопросами и советами. — Надо во всём разобраться, а не психовать напрасно!». Второй голос только иронически хмыкнул.

— СТОП! — остановила собственное внутреннее помешательство Серафима и повторила вслух совет первого голоса. — Надо во всём разобраться!

«Но для этого тебе придётся поговорить с Наташей! — второй голос не сдавался. — Разве ты этого хочешь?».

— Нет! — созналась Серафима.

«Но это необходимо! — спорил первый голос. — Иначе останется полная обиженная неопределённость.»…

— И опять ты! — теперь уже возглас самой Наташи прервал спор голосов внутри Серафимы. — Неужели здесь нигде нельзя найти покой?! Который без тебя!

Наташа, едва войдя на эту же веранду, развернулась, собираясь уйти.

— Стой, — сказала Серафима. — Нам надо поговорить.

Наташа повернулась к ней.

— О чём?

— О Вениамине.

— Интересное дело, — Муза даже руками всплеснула. — Вениамин желает говорить только о тебе, ты желаешь говорить о Вениамине, но никто, никто не желает оценить моё душевное благородство!

— Давай присядем, — предложила Серафима. — В чём твоё благородство? Как ты заключила союз с ним в обход меня? Аделаида?

— Почему в обход тебя? — очень удивилась Наташа. — Ты же сама отправила меня в командировку в светлый Дом непредвзятой критики. Там я с ним по распоряжению творца и вступила в союз.

— Так он не писатель?

Наташа выдала длинное и очень выразительное «Ох-х…», которое должно было устыдить всех женщин, которые ничего не знают о своих мужчинах.

— Он был писатель, — нехотя ответила она. — Получил прокрастинацию на один год. Увлёкся другой работой. От меня ему были нужны консультации по разным женским вопросам. Я уговаривала его вернуться к творчеству. По-моему, уговорила.

— Консультации… Другая работа, — растерялась Серафима. — Прокрастинация… Но почему ты?

— Так распорядился творец. И потом, чопорные дамы Дома непредвзятой критики считают ниже своего достоинства копаться в грязном белье. А у Вита не было выхода.

— Не было выхода… — повторила Серафима ошеломлённо.

— Внешне он мне понравился, когда мы встретились, — тихо сказал Наташа. — Но предстоящая работа не была привлекательной. Я не противилась воле творца…

Повисла пауза. Серафима сидела очень задумчивая.

— А он, — Наташа посмотрела прямо на Серафиму, — никого не видел, кроме тебя. Было утро и ты, как разъярённая фурия, неслась к Приёмной. Но это я знала, что ты несёшься, как разъярённая фурия. А внешне… развевалось платье, из-под которого кокетливо выглядывали кружева нижней юбки, светило солнце, топали каблуки, топорщились твои замечательные кудряшки… Выглядело всё так, словно матушка-весна после долгих холодов вернулась к своим детям. В тебя невозможно было не влюбится, признаю. Он смотрел на тебя. Я узнала блеск в его глазах и подумала, что мне опять придётся тебя спасать. Сам он мне понравился, но его образ не внушал доверия…

Серафима сидела, совершенно не слушая Наташу. Её глаза были устремлены в пространство, а мысли витали далеко-далеко.

— Он хороший, — оборвала свои откровения Муза, — и интересный. Мне понравилось с ним работать. Если ты его оттолкнёшь…

— Чем вы занимались? — вдруг ожила Серафима.

Вопрос очень смутил Наташу. Она посмотрела в сторону, хмуро ответила:

— Этого я тебе не скажу. Спрашивай у него, если так любопытно.

— Но вы были… ВМЕСТЕ? — допытывалась Серафима.

Муза Наташа вспыхнула.

— Ах, как хочется соврать!.. Очень хочется. Но нет, не были.

— Почему?

Наташа замкнулась.

— Он этого хотел? — выспрашивала Серафима. — Ты должна была чувствовать его желания!

— Хотел, — грустно ответила Наташа в пространство. — И я хотела. Мы нравились друг другу. Но не случилось. Так бывает. Ты не поймёшь.

Повисла долгая пауза.