Музыка дождя

— Не дави на нее, — сказал Фрэнк. — Она поедет, но решить это должна она сама.

Фрэнк надеялся, что предположил правильно.

Он получил красивое приглашение на серебряную свадьбу Десмонда и Дейдры Дойл. Уныло посмотрел на него. Лет через десять они с Ренатой тоже будут такие рассылать. А может, и нет. Ему было интересно, что предполагает отмечать Десмонд: брак, который, как все думали, будет краткосрочным, но затянулся надолго, на всю жизнь, заполонившуюся отвратительными О’Хейгенами; работа длиною в жизнь в «Палаццо», которая не привела ни к чему; сложные дети — старшая, которая сошлась с актером-неудачником, парень, вернувшийся в деревню, и Хелен, странная монашка. Фрэнк не любил вспоминать о Хелен Дойл, которая появлялась в его жизни дважды, каждый раз принося с собой несчастье.

Нет, у Дойлов было мало поводов для праздника. Наверное, именно поэтому они и устраивали вечеринку. Это будет странное мероприятие. Но не такое странное, о каком он узнал от Ренаты, когда вернулся домой.

— Джой Ист пригласила нас на ужин, — сказала она. — Только мы с тобой и она.

— Она не сказала, по какому случаю?

— Я спросила у нее, она ответила, что хочет поговорить с нами.

— Она пригласила к себе домой?

— Нет, она заявила, что если есть что сказать, то надо говорить это на нейтральной территории.

У Фрэнка от страха начались спазмы.

— Не знаю, что она имела в виду.

— Она сказала, что забронирует столик в ресторане, предварительно узнав у Дианы, не занят ли ты, и позвонила мне, чтобы проверить, не занята ли я.

— Хорошо.

— Ты не хочешь идти? — Рената была расстроена.

— Она в последнее время очень странная… наверное, это из-за беременности. И она еще не дала ответа, поедет или нет… Как думаешь, мы можем не участвовать в этом?

— Только мы поступим очень грубо. Мне казалось, она тебе нравится.

— Да, нравилась, но дело не в этом, она просто немного неуравновешенна. Я сам разберусь.

— Она просила позвонить ей сегодня.

— Хорошо. Мне все равно надо выйти, я позвоню.

Он сел в машину и поехал к Джой. Он позвонил в дверь, а потом постучал, но никто не открыл.

Он подошел к телефонной будке и позвонил. Она сняла трубку сразу же.

— Почему ты не открыла дверь?

— Я не хотела.

— Ты просила меня позвонить.

— Я просила позвонить, это совсем другое.

— Джой, не надо. Не надо устраивать сцену перед Ренатой. Это нечестно по отношению к ней, она не заслужила этого. Это жестоко.

— Ты просишь? Я слышу, как ты просишь.

— Ты можешь слышать что хочешь, но что она тебе сделала?

— Это означает «да» или «нет» в ответ на мое приглашение?

— Послушай…

— Нет, я больше не собираюсь слушать. Да или нет?

— Да.

— Я так и думала, — сказала Джой и повесила трубку.

Это был тот же ресторан, в котором они обедали в январе, когда у Джой не было живота, когда родственники Нико видели, как они смеялись вдвоем. Теперь все было совсем иначе.

Джой пила, к облегчению Фрэнка, минеральную воду. Она беспокоилась, чтобы им выбрали хорошее место, и сейчас внимательно изучала меню. Говорила в основном она, Фрэнк сидел как на иголках, а Рената была очень замкнута.

— Ты сказала, нам есть о чем поговорить, — вежливо начала Рената.

— Так и есть. Я долго думала и наконец приняла решение. Я подумала, что надо поделиться им с вами. С Фрэнком, потому что это касается работы, и с тобой, Рената, потому что это касается Фрэнка.

Он почувствовал, как перед ним разверзаются ворота ада. Черт бы ее побрал. Она была даже не женщиной, она была фурией. Надо было ставить ее на место с самого начала.

— Да? — спросила Рената.

Фрэнк боялся открыть рот.

— Что касается этого ребенка… — Она посмотрела то на одного, то на другую. И выдержала паузу. Казалось, она длилась вечность, но на самом деле, наверное, только несколько секунд.

Джой продолжала:

— Я думаю, что он изменит мою жизнь куда больше, чем я предполагала вначале. Месяц или два я размышляла, а правильно ли поступила. Возможно, даже запоздав, я могла бы избавиться от ребенка или отдать его какой-нибудь любящей паре. Возможно, я одна не смогу стать ему хорошей матерью.

Она дала возможность им оспорить это, но они молчали.

— Но потом подумала: нет. Я возьмусь за это, зная, что беру на себя, и пройду через все испытания, — сказала она, улыбаясь.

— Да, но как это касается нас? — спросила Рената. Она выглядела напуганной.

— Это касается вас. Если бы я решила отдать ребенка, я бы отдала его вам. Вы были бы прекрасными родителями, я знаю это. У вас уже, наверное, затаилась надежда…

— Никогда. Я никогда не думала об этом, — сказала Рената.

— Неужели? Уверена, что ты думал, Фрэнк. В конце концов, в детских домах вам не везло. Мне так сказал Карло.

— Мой отец не имеет права говорить о таких вещах, — смутилась Рената, густо покраснев.

— Возможно, не имеет, но он рассказывает. В любом случае я пригласила вас, чтобы объяснить это, потому что скоро я уеду на север. Гораздо скорее, чем вы думаете. Я продала свой дом и купила маленький, неотремонтированный, где есть все возможности растить ребенка. Если ему захочется иметь пони, то нужен простор.

Рената глубоко вздохнула.

— А отец ребенка будет во всем этом участвовать?