Музыка Гебридов

«Мой милый друг! Знали бы Вы, как я счастлива вскоре увидеть Вас. Если бы не Ваши послания, не представлю, как я провела бы этот долгий год! Я не слушаю окружающих, мне всё равно, что они болтают. Няня считает, что мы с Вами не должны дружить, но, полагаю, это объяснимо её завистью. С тех пор, как у меня появился друг, она обеднела и перестала быть единственным человеком, который интересовался моей жизнью чаще, чем я сама рассказывала. Я стараюсь не винить её, но с ней довольно сложно мириться.

Дорогой Томас! Я очень рада была узнать о Ваших успехах в королевском Совете, однако всё ещё считаю, что Вы могли бы многого добиться и в Палате общин. Вам не пришлось бы столь усердно вертеться вокруг королевских морд и, надрывая спину, кланяться каждый раз, как только они появятся на горизонте.

Возможно, когда-нибудь Вы всё-таки добьётесь своего и сумеете отплыть за Атлантику. Буду молиться, чтобы я смогла разделить с Вами тот день и быть рядом!

Полагаю, что встретиться мы сможем только на праздновании дня рождения Её Высочества принцессы Амелии. Как это ни странно, дядя обожает сравнивать меня с ней. Он любит шутить о том, что «если б две Амелии оказались одного возраста и поменялись местами, королевская семья не заметила бы разницу».

Говорят, она любит охоту и верховую езду. Совсем, как я. Если же меня представят ей или кому-либо из королевской семьи, я постараюсь быть сдержанной и вежливой. Уверена, окажись Вы рядом, поддержали бы меня».

Амелия понятия не имела, как стоит закончить то письмо. За какие рамки не нужно выходить, и где вообще проходили границы дозволенного. В одну минуту ей хотелось порвать бумагу, поскольку написанное в ней пестрело жеманностью и кокетством, в другую же казалось, что это просто дружеское послание, не больше и не меньше.

Девочка с распущенными рыжими волосами сидела на краю своей постели, в свете канделябра разглядывая старые шрамы от ожога на руке, и представляла предстоящее лето, каким увлекательным и чудесным оно будет. Ни одиночества, ни тягостных мыслей, никаких забот и волнений.

***

Её Королевское Высочество принцесса Амелия София Элеонора праздновала свой сорок первый день рождения в маленьком городке Каттерлайн. Королевская родня и другая знать объясняли её странный выбор любовью к уединению и живописным пейзажам восточного побережья. Но 10 июля 1752 года в огромном поместье Феттерессо из-за несчётного количества гостей яблоку негде было упасть. Что именно привлекло принцессу в этом древнем полуразрушенном месте, не понял никто. Возможно, богатая на легенды и мифы история, вроде той, о женщине по имени Жеан Хантер, якобы занимавшейся колдовством и казнённой через повешение здесь же.

Принцесса показалась Амелии сдержанной, не слишком общительной, но милой и доброжелательной. С Джеймсом Гилли она говорила, как с равным; поблагодарила графа за подарки и отметила, что его племянница «хороша собой». Амелия же ни слова проронить не сумела, то краснея, то бледнея от волнения. И как на зло ни лорда Стерлинга, ни его сына на праздновании не оказалось, из-за чего девочка весь вечер блуждала, словно в тумане, хмурая и потерянная.

Столы ломились от угощений, музыканты ни на минуту не прекращали играть, а украшенные позолотой залы были похожи на сияющие чаши, в которых, словно разодетые пчёлы с тяжёлыми блистающими украшениями, роились