Музыка и кисти

– В первый раз я сел за барабаны, потому что не имел возможности выразить свои эмоции. Я тогда жил в Индии, в закрытой касте. И ни семья, ни обстоятельства не позволяли мне как-то проявлять себя. Поэтому, – наклонившись, Санму обхватил ладонью мою руку с зажатой палочкой, – просто бей!

И с силой замахнувшись, ударил по одному из барабанов. Оглушило громким звуком и эхом.

– Теперь сама.

Музыкант распрямился и сделал шаг назад. Если бы это был кто-то другой, я бы отшутилась или вспылила, но Санму всегда был предельно честен и это обезоруживало.

«Не верю, что я это делаю».

Я взмахнула руками и не сильно стукнула палочками по поверхности инструмента.

«Словно мышиный писк».

– Сильнее! – раздалось. – Подумай обо всем, что мучает тебя.

Я непроизвольно подчинилась серьезному голосу и ударила сильнее, несколько раз.

Бам! Бам! Бам!

Вибрации от палочек расходятся по кисти.

Бам! Бам! Бам!

«Бело-розовые фотографии с лучами солнца на одежде…»

Бам! Бам! Бам!

«Испытанный страх ночью…»

Бам! Бам! Бам!

«Затрагивающий душу вопрос Бриана и отсутствие выбора в моей жизни…»

А теперь меня уже оглушила тишина.

Палочки выпали из пальцев и я заплакала, закрывая лицо руками. Или зарыдала.

Санму подошел и молча прижал меня к себе, обнимая одной рукой за плечи. Продолжая плакать, я уткнулась в его футболку. Он молчал и просто был рядом. Мой неожиданный друг.

«Мне надо уехать» – мелькнула мысль в голове.

Эта сцена стала нашим секретом.

Зато теперь я отчетливо понимала, что больше ничего не понимаю и мне необходимо время для себя. Мне надо остаться одной. Поэтому на следующий день, я подошла к Хэзлу и попросила у него отпуск с открытой датой возвращения. Он обеспокоено на меня взглянул и спросил:

– Но… ты ведь вернешься?

Я прямо посмотрела в ответ:

– Я не знаю. Сейчас – не знаю.

Менеджер заметно помрачнел и вздохнул:

– Я вижу, что отговаривать тебя бесполезно, но как всем объяснить и …

– Нет. Не надо ничего объяснять. Я им напишу, хорошо? А потом на какое-то время буду вне доступа. Я больше не могу… так.

– Хорошо, отдохни, восстановись и возвращайся. Пожалуйста, Хлоя!

Я улыбнулась, но не ответила.

А вечером заказала билет на поезд в родной город и собрала сумку. Только самое необходимое. Утром отвезла Юджина на репетицию, помахала всем рукой и вроде как обычно отправилась на учебу. Для всех.

Но, быстро вернувшись в квартиру, я взяла сумку и поспешила на вокзал, чтобы уже сидя в вагоне отправить всем сообщение о том, что уезжаю ненадолго отдохнуть и просила их вести себя хорошо, особенно Юджина, а затем вынула сим-карту из телефона.

Вот и все.

В ближайшее время Хэзл берет на себя обязанности курицы-наседки. А я скоро увижу родных, дом и перестану обо всем думать. Я надеюсь на это.

Родители были и бесконечно рады и шокированы моим появлением. Мы обнимались на пороге и не могли ничего сказать от переполнявших эмоций. Затем мама с гордостью и нежностью продемонстрировала, как папа с тростью и, держась второй рукой за стену, осторожно и медленно выходит из своей комнаты. Вы-хо-дит!

Могли ли мы мечтать об этом? Смели ли надеяться?

Все понимали, что до конца он, скорее всего, не восстановится, но достигнутый результат терапии был удивителен. Мы долго сидели на кухне в этот вечер, разговаривая, смеясь, не вспоминая ничего плохого. Конечно, была затронута тема моей работы. Я рассказывала родителям, что теперь являюсь ассистентом музыкальной группы.

Мама призналась, что посмотрела их клипы и что они все «очень милые мальчики».

Смех какой, надо будет ребятам рассказать, подумала я и тут же себя остановила. Ты же сама сбежала. С чего тогда желание поговорить?

Не знаю.

За следующие дни мы провели с мамой масштабную генеральную уборку, шутливо ругаясь с папой и отбирая у него «ценный» мусор. Купили немного новых вещей для дома: заменили старые шторы, уже не слишком привлекательную посуду, пушистые полотенца в ванную и, несмотря на мамины возражения, купили ей теплое одеяло.

Пока я гуляла по знакомым улицам, Фоксы не оставляли меня. Они смотрела с обложек журналов, звучали по радио, а их клипы показывали по телевизорам в магазинах и в витринах.

Я остановилась около одного монитора и вспомнила, как раньше снисходительно называла подобные группы «поющими трусами». А теперь полностью окунулась в незнакомый мир и узнала, что это тоже тяжелый труд. И долгие репетиции, и переезды, и муки рождения новых песен и концерты, на которых ты должен отдать зрителю часть своего сердца.

Я действительно уважала все это.

И нельзя отрицать, что мне было интересно вариться в подобном «компоте». А люди? Каких необычных людей я встретила!

Я не жалела о проведенном времени со всеми. Но, все же, изменения должны произойти.

Да.