Музыка и медицина. На примере немецкой романтики

По возвращении из России его состояние ухудшилось, отчасти из-за разочарования, что его просьба о замещении Мендельсона в Лейпцигском Гевандхаузе была отклонена, а место — предложено его другу датскому композитору Нильсу Гаде. Это решение было, по-видимому, обоснованным. Как свидетельствует Фердинанд Давид, присутствовавший на репетициях оратории «Рай и Пери»: «Шуман провел четыре репетиции оркестра, но даже если бы он провел еще десять, лучше бы не было. Его понимала только дирижерская палочка, которую он во время разговора держал у рта, все остальные ничего не слышали, и если что-то вечером было сносно, на то была добрая воля слушателей». Это были проблемы, которые позже в Дюссельдорфе стали роковыми для Шумана. Семья Шуманов решила переехать в Дрезден, в город, которой в то время в культурном отношении казался пустыней. Поэтому не удивительно, что его состояние там скорее ухудшилось, и творческие силы почти исчерпали себя. В домашней книге этого времени мы читаем о «печальной меланхолии… нервной слабости и сильных нервных приступах». Предпринятая в сентябре поездка в Гарц не принесла улучшения, и он казался таким ослабленным, что «без усилий едва мог пройти по комнате».

Приехав в октябре в Дрезден, Клара писала: «Прошли восемь тревожных дней. Роберт не спал ночами. Его фантазия рисовала ему ужасные картины. Рано утром я находила его в слезах, он совсем сдался». Чтобы поддержать немного свой дух, он работал над некоторыми фугами и занимался контрапунктом. Непосредственно после возвращения из России 30 мая 1844 года продолжения супружеского дневника не последовало. Так что теперь нам остается домашняя книга и дневник Клары, который она вела, чтобы фиксировать состояние здоровья Шумана и результаты его творческой деятельности. Внешне он был счастливым супругом и отцом, планировал поездки в Голландию или Англию, но не учитывал реальности, что было первым признаком его психической болезни.

ПЕРЕЕЗД В ДРЕЗДЕН

Так как поспешный, похожий на бегство, переезд в Дрезден не принес изменений в его состоянии, Шуман решил освободиться от журнала «Neue Zeitschrift f"ur Musik» и продал его 20 ноября за какие-то жалкие 500 талеров Францу Бренделю. Это решение стало фатальным, потому что журнал являлся для него важнейшим контактом с внешним миром, с помощью которого он мог сообщать свои мысли большому кругу заинтересованных лиц. Кроме того, он лишился финансового источника, так как из-за бездеятельности все больше занимался своими душевными и физическими проблемами.

Каким неустойчивым было его психическое состояние в то время, показывает случай, произошедший вечером 27 декабря 1844 года, который он записал в домашнюю книгу. После «одинокой прогулки к могиле Вебера», охваченный печалью, он почувствовал такой сильный «нервный приступ», что вынужден был незамедлительно обратиться к врачу. Первым врачом, с которым он проконсультировался в Дрездене, был доктор Карл Густав Карус, родственник доктора Каруса из Лейпцига. Он считался в Германии самым знаменитым натурфилософом и занимался не только душевными заболеваниями, но и был писателем-языковедом. Гофрат Карус, как его называли при королевском дворе Дрездена, сразу же стал лучшим другом Шумана. Шуман навестил его 3 января 1845 года и описал ему свое состояние. Карус порекомендовал обратиться к доктору Карлу Хельбигу, который был последователем венского врача Франца Месмера и активно занимался гипнозом и магнетизмом. Позже он описал состояние Шумана следующим образом: «На нем так отразилась композиция эпилога „Фауста“ Гете, что он сделался больным. Он дрожал, стал слаб, испытывал страх смерти. Он боялся всего: высоких гор, квартир, металлических предметов (даже ключей), лекарств. Он страдал бессонницей, а в утренние часы ему было хуже всего. Так как он долго изучал каждый рецепт, пока находил причины, чтобы не принимать лекарства, я прописал ему холодный душ, который настолько улучшил его состояние, что он снова смог заниматься композицией. Поскольку я наблюдал подобные заболевания у людей, перегруженных одним и тем же делом, я посоветовал Шуману хотя бы иногда заниматься другой работой. Вскоре он сам выбрал для себя сначала естествознание, затем физику и т. д., но уже через день-два оставил все и сказал, что хочет заниматься тем, чем хочет, своими музыкальными сочинениями. Но у него появились, кроме того, слуховые галлюцинации, связанные с высоко развитым чувством музыки и слуха и своеобразным состоянием души этого человека. Ухо — орган слуха наиболее деятельный, особенно ночью. Благодаря ему человек даже во сне слышит малейший шорох. Он тесно связан с чувством осторожности, активности и восприятием звука».