Музыка и зло в городе ураганов

Стоило лишь закрыть глаза, Джуд сразу возвращалась в эти воспоминания: она ощущала спиной мох на стволе древнего дерева; видела слабое золотое свечение светлячков над мутной водой; чувствовала запах жаренных на барбекю креветок; слышала, как Дэрил кричит с пирса ее имя…

Джуд потрясла головой, чтобы развеять воспоминания, и снова обратила внимание на отца. Всю свою жизнь он посвятил разведению крокодилов и когда-то казался большим, сильным и непобедимым. Теперь его тело покрывал один сплошной шрам, а волосы преждевременно поседели. Его постоянно преследовала боль, которую могла унять лишь «зеленая фея»[5]. Тем не менее они оба понимали, что все могло обернуться куда хуже. Вот Дэрилу не повезло. Что бы ни осталось от его тела, оно давным-давно сгнило в болоте.

– Па? – обратилась Джуд из дверного проема. – Я могу…

– Мне не нужна твоя помощь, – проворчал он. – Оставь меня в покое.

Джуд сделала робкий шаг в комнату, стараясь говорить спокойно:

– Хотя бы позволь мне перевязать твою…

– Я сказал, МНЕ НЕ НУЖНА ТВОЯ ПОМОЩЬ! – взревел он. Он схватил стакан и бросил его в Джуд с такой силой, что она инстинктивно пригнулась.

Ребра незамедлительно напомнили о себе, и Джуд ахнула от боли, сковавшей всю правую сторону. Она смутно осознала, что стакан разбился о притолоку прямо над ее головой. Оперевшись правой рукой на деревянные доски пола, Джуд попыталась успокоиться, но боль оказалась настолько сильной, что, казалось, ребра вот-вот вылезут наружу. У нее болели все внутренности от побоев, но сильнее всего – сердце, разбившееся на куски от подобного отношения. Когда-то, еще до нападения крокодила, отец не повышал на нее голос.

– Не притворяйся! – проворчал с кресла папа. – Тебя даже стакан не задел.

Стиснув зубы, Джуд снова попыталась подняться, и на этот раз ребра ее не подвели. Тем не менее она старалась не делать резких движений и на мгновение прислонилась к двери, чтобы перевести дыхание. Джуд чувствовала, как папа разглядывает ее с другого конца комнаты, явно заметив разбитую губу.

– Снова дралась, – проворчал он. – Это плохо, Джуд. Ты должна прекратить драки.

– Какое тебе дело? – возмутилась она.

Джуд повернулась и похромала обратно на кухню. Игнорируя боль в плече и боку, она опустошила мусорное ведро, отогнала мух, открыла окна, а затем, с трудом опустившись на пол, собрала осколки от кружки. На полу остался след, но покрытие было настолько грязным, что новое пятно уже не имело значения. Джуд приготовила гамбо, и они с отцом молча сели за стол.

Закончив обед, Джуд помыла посуду и вышла в коридор. Не успела она дойти до спальни, как вдруг от кухонного проема послышался голос отца.

– Есть, – хрипло произнес он и прочистил горло. – Мне есть до этого дело.

Джуд оглянулась и увидела, что он смотрит в пол, а не на нее.

– Мне не все равно, – снова повторил он.

– Я знаю, – ответила Джуд. – Все нормально.

На самом деле это не так, но иногда лучше просто притвориться. В последнее время ей казалось, что самоубийство отца перестало быть вероятностью, а превратилось в ожидаемый исход. Все это напоминало несущийся на полном ходу паровоз. Она будто стояла на путях и не могла сдвинуться с места. Джуд слышала гудение и чувствовала, что близится конец. В таком состоянии никто не продержится вечно, да и новых лекарств, что давала София, просто не хватало. Однажды это произойдет. Только вот как? Этого ей знать не дано. Он повесится? Захлебнется в абсенте? Или, может, достанет дробовик? Джуд очень боялась, что однажды папа покинет этот мир, а она будет винить себя, что не смогла его остановить. Она останется одна, и эта мысль пугала ее больше всего.

Джуд проскользнула в свою спальню, радуясь возможности убежать от настоящего хотя бы на некоторое время. Размер ее комнаты ненамного превышал размеры шкафа. Там хватало места лишь для узкой односпальной кровати, стопки ящиков и зеркала.

Перед сном она вытащила из-под подушки свою самую ценную фотографию и погрузилась в воспоминания. Снимок уже выцвел, но это была единственная память, оставшаяся о брате и тех днях, когда все они были счастливы. То время казалось настолько далеким и нереальным, что Джуд приходилось смотреть на изображение и напоминать себе, что оно вообще существовало.

А затем она упала на кровать и крепко проспала всю ночь, пока струящиеся через окно солнечные лучи ее не разбудили. Глаза настолько слиплись, что Джуд открыла их со стоном. Все тело болело от побоев, а за ночь, похоже, боль только усилилась. Словно хрустальная, она медленно села и осторожно выбралась из постели.

Одеваться оказалось еще сложнее. Ей потребовалось десять минут, чтобы влезть в свой комбинезон. Но когда дрожащими руками она застегнула пряжки, в ее кармане внезапно что-то зашевелилось. Джуд опустила глаза и увидела голову в тюрбане.

С испуганным криком она вытащила куклу Королевы каджу и швырнула ее через всю комнату на кровать.

Глава 3