Музыка льда. Осколки

Две жизни назад. И каждый раз ничего не менялось и менялось все. Теперь был шанс снова все изменить, но уже не потерей, а возвращением и приобретением, пусть и спорного достоинства на данный момент.

***

Григорьев подъехал первым. И это было хорошо. Вика и сейчас искренне считала, что встреча с Мишкой-Медведем на профессиональном поприще — это дар небес. Он не лез не в свои дела. Не комментировал ничего помимо своей работы и непосредственно к ней относящегося. Всегда был приветлив, улыбчив, бесконечно профессионален и предан абсолютно. Один раз доверившись Виктории, он оставался верен ей до конца. Это звено в их цепи было самым крепким.

Он не произнес ни слова о переходе Али, хотя любил эту девочку больше всех, что были до и появились после, к далекому тренеру в далекий город, где ребенку окончательно добили уже пожеванную олимпийской муштрой команды Домбровской психику. И только раз он позволил себе реплику, которая говорила, что не выпускал чемпионку Извицкую из внимания. После тренировки перед ее последним выходом на спортивный лёд. Все, что он сказал было: "Ванька не уследил". Тогда Вика поняла, что эта история завершилась. Спортсменки Алевтины Извицкой больше нет. Тогда казалось, что больше души на мучения не останется, вся по Альке в лоскуты истрепалась. Уход Милы показал, что болевых точек на душе так много, что невозможно все пересчитать.

Про Милку Медведь молчал, но, вероятно, тоже все понимал и знал. Сейчас это было важно. Пришло время заполнить пробел в два года.

— Рассказывай.

Виктория смотрела пристально, взгляд сосредоточенный, такой, который видел каждый любитель фигурного катания. Взгляд профи во время работы.

— Что тебе сказать? Спина у нее не сегодня заболела. И сегодня не худший её день. В общем-то, нужно признать, что спины у нее нет. Но ты же знаешь, что это было слабым местом еще при нас. Мега-профи заокеанский добил ее позвоночник. Но, по-чесноку уж, не он, так мы добили бы ее. Ну, или кто-то другой.

Это было правдой. Первые проблемы с позвоночником начались у Людмилы еще здесь в "Сапфире". Такая же правда была в том, что спорт высших достижений, при любом тренере, усугубил бы эти проблемы. Но все равно казалось, что она бы заметила, помогла, восстановила. А теперь… что есть, то есть. Да и самообман это, помноженный на обиду расставания.

— Какие варианты, Миш?

— Да по сути никаких. Сезона у нее так и так не будет. Будь это моя дочь, я бы её сразу снял со всех стартов и отправил лечиться.

Ну что же… Отношение Григорьева обозначено. Его определение дуэта Домбровской и беглой спортсменки названо. Он не полезет в эти отношения и противиться возвращению не будет. Уже легче. Мишка-Медведь, как же хорошо ты читаешь людей и, что бесценно, молчишь о прочитанном.

И тут Григорьев второй раз сказал больше, чем ожидала женщина:

— С Илюхой будет трудно. Не руби с плеча. Он тебя держит и готов уживаться с твоими демонами. Это важно для тебя и нужно ему.

Тоже правда. И тоже тяжело.

— Сейчас придет, будем разговаривать. Знаешь, Миш, я ведь все равно не могу сказать "нет". Даже если бы не хотела. Ахмедов наш любимый мне очень тонко намекнул, что всегда можно найти чемпионке другого тренера, а тренеру можно и перекрыть кислород, если он слишком строптив. Иногда хорошо, когда большой начальник функционер, а не бабник, если честно.

Михаил улыбнулся. Немного грустно. Железная Вика красива, и он знал, что тонкие намеки и прямые предложения с интонацией требования ответить правильно на ухаживания "ах, какого уважаемого человека" ей поступают регулярно. Быть женщиной не так просто, а красивой и целеустремленной и подавно.

— Вот это ему и скажи. Пусть мальчик понимает, с чем ты имеешь дело тогда, когда одна идешь в высокие кабинеты. И про бабников тоже расскажи. Пусть он знает, Стальная Кнопка. Он мужчина. Ему нужно знать и о таких угрозах, которые ты отражаешь.

Домбровская грустно усмехается:

– “Постельный хореограф”. Знаешь, что его так называют в прессе и на форумах? Талантливого и заботливого мужчину, преданного. И им не стыдно. Я опять люблю не того, Мишка, вот только теперь уже я могу разрушить чужую жизнь.

Откровений для Григорьева было, пожалуй, даже многовато на этот вечер, но, в конце концов, и это тоже дорога к сближению. Вот так вот слушать о маленьких и больших слабостях человека, с которым ты хлебаешь из одного котла полной ложкой. И амброзию, и помои.

О том, что коллега, начальница и, что уж там, подруга, она-то ему точно подруга, он ей, может, и не друг, но это ладно, наконец-то упокоилась под крылом молодого дарования их команды Михаил понял очень быстро. Когда женщина перестает прятать красные от слез и бессонницы глаза и умиротворяется, трудно не обнаружить источник умиротворения, тем более, когда он совсем рядом. Не сказать, чтобы ему полегчало от этого открытия, но лучше так, чем ждать нервного срыва. Они пока неплохо сосуществуют: и эти вдвоем, и весь их коллектив. Так что оно и пусть.