Музыка Макса (трилогия) (СИ)

Мы поужинали прямо в кровати, за просмотром фильма на ноуте Макса. Затем, по просьбе Макса, я вколола ему в ягодицу обезболивающее, руководствуясь видео на ютюбе. Делала я это впервые, поэтому меня так тряслись руки, что Максу пришлось на меня прикрикнуть. Он издал еле слышный стон, когда иголка продырявила его упругий зад, но никакого нытья, как при ветрянке, я от него не услышала. Макс похвалил меня за храбрость, устраиваясь удобнее в кровати ко сну. Во времена тренировок по каратэ ушибы и растяжения были достаточно частым явлением, так что я догадывалась, насколько сильно болит нога Макса.

Я присела рядом и поцеловала его в лоб, ласково погладив по волосам. Макс больше меня не дичился, только выглядел при этом, как побитый пес.

— Я, пожалуй, лягу спать, - сказала я, поправляя для себя подушку.

— Я хочу поспать один, — сказал Макс. Я уже стянула с себя платье, поэтому застыла, прижимая ео к груди. — Пожалуйста, иди в свою комнату.

— Макс, ты болен, я не надеюсь на то, что ты с жадностью набросишься на меня в порыве страсти. И я хочу быть рядом, на всякий случай.

Макс ничего не ответил, и я, раздевшись до трусов, нырнула под одеяло, отвернувшись от Макса. Я долго лежала с закрытыми глазами, слушая, как ворочается Макс с телефоном в руках. Через некоторое время я услышала, как он встал, чтобы выключить свет. Свет погас, но Макс не вернулся в постель. По звуку удаляющихся шагов и стукающих по полу костылей, я поняла, что Макс ушёл спать в детскую.

Мне стало холодно и одиноко, но я не пошла вслед за ним. Я долго лежала в полутьме, разглядывая потолок и прокручивая события прошедшего дня. От эмоциональной перегрузки я чувствовала себя совершенно разбитой и измотанной, но сон ко мне не шёл. Макс много раз называл меня чокнутой, сейчас я была полностью с ним согласна. Только сумасшедшая могла полюбить такого циничного, жестокого, упрямого и самовлюбленного мужчину, как Макс.

Господи, почему с ним всегда так тяжело? Грустным было то, что это только начало, а ведь завтра будет ещё один не менее эмоциональный день, полный переживаний. Больше всего меня беспокоило то, что, в конце концов, все мои мучения и старания не увенчаются успехом, и Макс выберет путь, где не будет ни меня ни Вари. Вдруг всё, чего я добьюсь, это воскресные встречи с Максом, когда он будет привозить деньги на содержание дочери и забирать её на прогулку в парк или поход в «Мак Дональдс»? Мы будем делать вид, что рады видеть друг друга, поинтересовавшись, как дела. И всегда отвечать «нормально» или «хорошо», не вдаваясь в подробности, потому что оба будем понимать, что подробности ни одному из нас на самом деле не интересны. Может быть, Макс больше ничего ко мне не чувствует, а его поведение обусловлено событиями прошлого, потому что он и живет прошлым, отказываясь что-то планировать на будущее? Я человек и прошлого Макса…

Мои мысли прервал телефонный звонок. Кто мог звонить мне в столь поздний час? Я нащупала на тумбочке свой мобильник, сонно всматриваясь в дисплей. «Номер не определён» — высветилось на экране.

— Да, — немного охрипшим голосом произнесла я.

— Твоя дочь у меня, — услышала я в трубке голос мужчины. Говорил он на французском.

Сердце ухнуло, меня окатило волной ледяного ужаса. Я вскочила с кровати, и принялась метаться по комнате.

— Кто это? — дрожащим голосом спросила я, тоже перейдя на французский.

Мужчина не ответил. Я услышала в трубке смех и связь прервалась.

— Малыш! — услышала я голос Макса и открыла глаза, дико озираясь по сторонам. — Что с тобой?

Я резко выдохнула и села. Боже, это всего лишь сон, кошмарный сон. Трясущейся рукой я взяла с тумбочки телефон. Никаких звонков, половина второго ночи… Слишком поздний час, чтобы звонить Надин и справляться как у них дела. Придется подождать до утра. Или выехать прямо сейчас? Нет, от страха у меня уже едет крыша. Я откинулась на подушке. Макс всё ещё сидел рядом, обеспокоенно на меня уставившись.

— Приснился кошмар, — сказала, наконец, я.

— О чём? — поинтересовался Макс.

— Да, так, ерунда…

Нужно было всё рассказать отцу и обратиться в полицию, так больше продолжаться не может. Нельзя жить в постоянном страхе. Я отвернулась от Макса и, свернувшись калачиком, тихо заплакала. Я почувствовала руку Макса на своём плече.

— Хочешь поговорить об этом? — спросил он.

— Нет, не сейчас. Макс мне так страшно! Не уходи!

Макс лёг рядом и обнял меня, целуя в макушку. Он ничего не говорил, просто был рядом. Впервые за долгое время я почувствовала себя в безопасности.

21. Ольга

— Когда тебе вернут права? — спросила я Макса, сидящего на пассажирском сиденье моей машины.

На нём не было лица, он так переживал, что готов был выскочить из машины на полном ходу, лишь бы я оставила его в покое. На заднем сиденье лежали его костыли и сумка с вещами. Мы ехали ко мне домой. Я нервничала не меньше Макса, поэтому мне хотелось о чём-то потрепаться, чтобы отвлечься.

— Через 146 дней, — ответил Макс, не глядя на меня.