Музыка моей души, или Истинная для князя

Переживания вновь нахлынули на меня, мне совершенно не понравились слова управляющего. Судя по всему, в МиркочХолле пропадают люди. И это по-настоящему страшно. Неужели призрак так силен, что способен причинить вред живым? Что же будет со мной?

От испуга мне стало плохо, ноги почти не слушались меня.

Тимерий, видимо, догадался, что я на грани нервного срыва. Принц взял меня за руку и тихо сказал:

– Тебе нечего бояться. Твой артефакт сильнее любого привидения.

– Даже если это призрак темного мага? – негромко спросила я.

– Даже так, – кивнул брат. – Но почему ты решила, что лорд Карелий темный?

– Не знаю. При виде его у меня возникают странные чувства. И я заметила тьму около него. Хотя, может быть, это было всего лишь плодом моего воображения.

– Мы обязательно всё узнаем, леди, – вступил в наш диалог князь. – Мне и самому не нравится многое. Но сейчас вам стоит успокоиться. Именно брачный ритуал должен усилить нас с вами. И дело совершенно не в отнятии магии, которой не будет. Дело в месте, где произойдет ритуал. Храм у нас особенный.

Жених легонько сжал мои холодные пальчики. Возможно, он использовал немного магии, и я успокоилась. Мне даже стало легче дышать.

– Спасибо, Грегор. Мне уже намного лучше, – сказала я.

Будущий муж лишь молча улыбнулся мне, продолжая держать мою руку в своей.

Пока я предавалась тревогам, мы уже дошли до холла МиркочХолла, где нас ждали несколько слуг. Горничные тут же присели в книксен. Лакеи почтительно склонили головы.

Князь только кивнул им и повел меня к большим двустворчатым дверям, которые сами распахнулись перед нами, словно чувствовали приближение хозяина замка.

Мы вышли на улицу и спустились с высокого крыльца. Наконец я подняла взгляд и удивилась почти пустынному пейзажу.

Передо мной оказалась большая полукруглая площадка широкой дороги. Поребриками были крупные полукруглые серые камни, ровно выложенные по краю дороги. Тропинки, расходившиеся в разные стороны от центральной площадки, были выложены уже плоским камнем, того же серого цвета. Остальное же пространство занимало огромное поле зеленого газона. И больше никакой растительности, ни деревьев, ни кустарников.