Музыка ночи

Элли улыбнулась и решила не упускать такого удобного случая.

— Сегодня утром я видела фотографии этих парней, которые вместе с Маркусом отправились на войну. Их было шестеро или семеро. Вы обе тоже были на снимках.

Роузмэри послала Конни встревоженный взгляд, и Элли удивленно уставилась на парикмахершу, но, кроме опущенных глаз, не заметила ничего необычного.

— Это, должно быть, тот пикник, который мы устроили перед их отъездом, — сказала Роузмэри.

— Блю тоже так решил. — Элли наклонилась вперед. — Это какой-то деликатный вопрос? Мне не стоит им интересоваться?

— Вовсе нет, — ответила Конни. — Это был классный день. Никогда его не забуду, пока жива. — Ее глаза зажглись от воспоминаний юности. — Мы все были счастливы. Помнишь тех девчонок? Я думала, наши парни помрут оттого, что те не носили лифчиков. — Она расхохоталась. — Бобби все хотел, чтобы и я свой сняла — можешь себе представить? Да я бы сама себе надавала оплеух. Элли рассмеялась.

— Да, Маркус так старательно притворялся… — Роузмэри взглянула на Алишу и осеклась. — Прошу прощения, — проговорила она искренне. — Что за бестактность с моей стороны.

Алиша покачала головой и, справившись с поп-корном, наконец произнесла:

— Я не переживаю по этому поводу, Роузмэри. И хотела бы послушать. — Она застенчиво пожала плечом. — Если ты не против рассказать.

— Я не понимаю, — вступила в разговор Элли. — Я чего-то не знаю?

Конни ответила:

— Роузмэри и Маркус Уильяме встречались еще в старших классах школы, до тех пор, пока он не вернулся с войны. Мой дружок Бобби тоже есть на тех фотографиях. Симпатичный такой, с бородкой. Ты его видела?

Элли кивнула и слегка улыбнулась ей.

— Видела, очень милый.

— Ну… — Она продолжила: — Он не вернулся.

— Простите!

— Я хочу услышать о Маркусе, — сказала Алиша. Роузмэри хихикнула.

— Тем летом в городе остановились две девчонки-хиппи. Маркус таращил глаза на маленькую блондинку, хотя держался внешне спокойно. — Она наморщила лоб. — Как же ее звали? Такая худенькая крошка и всегда ходила босиком. У нее еще волосы были длиной чуть не в двадцать ярдов. — Она шлепнула Конни по руке: — Ты не помнишь?

— Они называли ее Рапунцель. И все сходили по ней с ума. — Элли слушала наполовину разочарованно, наполовину зачарованно. Блондинка — это не ее мать. Но где-то именно в этом времени надо было искать разгадку секрета ее отца.

— Сколько парней было в тот день? — Конни нахмурилась.

— Давай посмотрим. — Она называла имена, загибай пальцы с длинными яркокрасными ногтями: — Бобби и Маркус, конечно. Кузен Роузмэри Джеймс…

— Он тоже не вернулся, — сказала Роузмэри, и в ее словах все еще звучало настоящее горе.

— И еще… должно быть, шесть или семь человек. Бинкл и парень с наградой — как его звали, Роузмэри?

— Не помню. А… Дэвид. Нет, Деннис.

— Точно, Деннис. — Она повторяла имена, считая. — Да, думаю, все.

Элли мысленно подбирала сравнения, чтобы по ассоциации запомнить все имена. Бобби Мейкпис запоминался легко. Бинкл напоминал звон колокольчика. И парень с наградой по имени Деннис. Блю чтото говорил о нем и о призовом бычке. Нужно будет полистать газеты за то время.

Напряженное чувство ожидания бродило в ней, но Элли старалась тщательно скрывать свой интерес.

— Так странно, — сказала она. — Довольно много парней отправились на эту непопулярную войну. Значит, ваш город был очень патриотично настроен. Разве здесь не стали бы ненавидеть хиппи?

Роузмэри покачала головой:

— Нет, они были такие милые. Большинство из них задержались не больше. чем на неделю или две. Кажется, остались пятеро или шестеро, двое парней, остальные девушки. Они работали в городе — где-нибудь на подхвате, и от них не было никакого беспокойства. — Она смотрела куда-то далеко, в прошлое. — Это они показали нам, что творится в мире.

— Может, нам надо было внимательнее к ним прислушиваться, — сказала Конни. — Только Маркус и Бинкл из всей этой группы вернулись домой. И даже Маркус…

Элли проговорила:

— Блю сказал, что Алиша вылечила Маркуса.

Алиша взглянула на Роузмэри, потом опустила глаза на свои руки.

— Он сам вылечился. Думаю, помогло время.

— Нет, девочка, — сказала Роузмэри. — Это твоя заслуга.

— Ему был нужен кто-то, кто не знал войны, — заключила Конни, — чтобы он мог освободиться от воспоминаний.

Элли пришли на ум строчки из песни: "… найди цену свободы…"

— Когда я смотрела на их лица сегодня утром, у меня разрывалось сердце, — тихо проговорила она. — Они были так молоды.

Наступила тишина, глубокая, бездонная. Ее нарушили слова Конни:

— Если бы я больше прислушивалась к тому, что говорили эти девчонки! Они предлагали нам всем уйти в Канаду. Интересно, что бы изменилось сейчас, если бы мы так и сделали? Мы бы все просто сбежали и оставались там?

Роузмэри покачала головой:

— Не надо об этом, подружка. Не могу вынести. — Она вздохнула и встала, глядя на Элли. — Извини, детка. Мы, кажется, сошли с рельс. Ты хочешь поговорить о Мейбл?

Элли почувствовала вину. Ведь это она, в конце концов, склонила их к воспоминаниям, которые причинили им боль.

— Я подожду.

Внезапно Конни заговорила: