Музыка ночи

Они подчинились, но оружия из рук не выпустили. По крайнему окну скользнула тень, и входную дверь попробовали на прочность. Раздалось постукивание по дереву стен, царапанье по стеклу. Затем воцарилась тишина, но ненадолго, а потом где-то в отдалении послышался грохот.

– До амбара добралось, – определил Тенделл.

Билось стекло. Скрежетал металл, трещало дерево. Затем все стихло. Спустя пятнадцать минут Тенделл подкрался к окну.

– Кажется, убралось восвояси, – прошептал он.

– Нет, – возразил Уоллес. – Он затаился и ждет.

– Чего? – спросил Райбер.

– Пока выйдет кто-нибудь из нас, – пояснил Уоллес. – Он не забывает, насколько ему лакома кровь.

Они сгрудились возле очага, пока не наступил рассвет. Ночь минула, и вместе с ней ушел остропят.

* * *

Кое-что из останков Блюма нашлось в лесу, хотя опознать их, учитывая манеру расправы, было проблематично. В итоге ошметки Блюма закопали там, где нашли.

– Что мы скажем Царю Соломону? – растерянно спросил Конлон.

– Ничего, – ответил Тенделл. – Мне приказали высадить Блюма в Портленде. Что я, собственно, и сделал.

– Царь точно не поверит.

– А это уже проблема Дэна.

Один из «Кадиллаков» оказался разбит без возможности восстановления, но большинство ящиков в нем уцелело. Их перераспределили по оставшимся машинам, а Тенделл с помощью плуга Уоллеса расчистил дорогу к шоссе – старик для такой работы был слишком слаб. Ему за урон оставили еще два ящика, но он за них не поблагодарил (Тенделл не ошибся – после ночного приключения они с Уоллесом уже никогда более не встречались).

Перед уходом Тенделл заметил малахай Блюма. Он лежал у заборного столбика, рядом с пустой бутылкой. А вокруг виднелись узкие шестипалые следы.

Тенделл об этом никому не сказал.

* * *

Исчезновение Мордухая Блюма вызвало трения между Дэном Кэрроллом и Царем Соломоном. Они грозили перерасти в насилие, но позднее в том же году двое копов ухлопали Царя в туалете бостонского «Коттон-клуба», в то время как Дэнну Кэрроллу по обыкновению свезло. Он в возрасте шестидесяти трех лет мирно почил в тысяча девятьсот сорок шестом году.

Незадолго до смерти Дэна мой дед поведал ему, как на самом деле ушел на тот свет Морда-Блюм. Кэрролл к той поре был уже бледной копией себя самого, но рассудок не потерял.

– Тебе следовало сразу же рассказать мне правду, – проговорил он.

– И ты бы мне поверил? – удивился мой дед.

– Я верил тебе всегда, – произнес Кэрролл. – Я сомневался в твоих словах как раз тогда, когда ты сообщил мне, что оставил Блюма в Портленде. Но позже я предпочел принять твою выдумку на веру и решил не выискивать в ней дыры. Не хотелось накликать на вас Царя Соломона. Хотя, думаю, если б ты меня просветил, то и Царь бы тебе поверил.

– Почему?

– А потому, что за день до смерти Царя кто-то оставил у него под дверью человеческий скальп, заспиртованный в канадском виски. Представляешь? Его, часом, не Уоллес подослал?

– Возможно.

– А тебе известно, что Блюм порешил своего двоюродного брата?

– Нет.

– Братишка жил в Нью-Гэмпшире. Завел себе винокурню и начал задаваться. Вот Блюма к нему и послали, разобраться и поучить уму-разуму. Убивать он его не хотел, но, наверное, увлекся.

Кэрролл пошевелился на своем смертном одре – ни дать ни взять старый пес, ищущий для согрева пятнышко солнечного света.

– А Уоллес знал, что Блюм отправился на север?

– Вероятно.

– А о буране?

– Стечение обстоятельств… или нечто большее, – рассудил Кэрролл. – И метель нагрянула как-то слишком неожиданно. Она, насколько я помню, застала нас врасплох.

– Уоллес шаманом не был.

– Точно? А может, ему и не надо было им быть. И что он вообще делал с товаром, который вы ему давали? Он виски не пил, это факт. Уоллес ни капли спиртного в рот не брал.

– Но у него была винокурня.

– Может быть, но прибыль он с нее не качал. – Кэрролл пытливо посмотрел на деда. – Ты вроде разбирался отлично в тех людях. Или нет?

– Проклятье! – вырвалось у деда.

– Верно, – вздохнул Кэрролл. – Все на свете требует оплаты. Даже Царь Соломон это понимал.

Веки Дэна Кэрролла начали смыкаться. Он приближался к своему вечному покою. Тот разговор был у них с дедом последним.

– И ты уже никогда не ездил в те края? – не глядя на деда, прошептал Кэрролл.

– После того случая – ни разу.

– Весьма мудро с твоей стороны. Ты считаешь, оно еще водится в тамошних лесах?

– Думаю, да.

– И что оно, по-твоему, делает?

Тут мой дед вспомнил слова, сказанные Уоллесом после смерти Морды-Блюма.

– Ждет, – вымолвил он. – Просто ждет.

К «Анатомированию неизвестного человека» Франса Миера (1637)

I