Музыка ночи

На третью ночь он слышит поступь легких и быстрых, близящихся к дому шагов. Бесшумно отворяется дверь, и появляется женщина. Рахиль, его суженая. Весть о воскрешении Лазаря застала ее в Иерусалиме, и вот она здесь. Ее руки нежно скользят по его лбу, носу, подбородку. Она ложится подле него и шепчет его имя, опасаясь разбудить сестер Лазаря. Она подается к нему, чтобы поцеловать в губы, и отдергивается, как от удара. Однако пальцы ее продолжают поглаживать ему грудь, живот, опускаются ниже и пробуют завлечь вкрадчивой лаской. Постепенно на ее лице проступает смятение и разочарованность.

Она уходит и уже не возвращается.

V

Лазаря вызывают жрецы. Он предстает перед советом и ставится напротив возвышения, где восседает верховный жрец Каиафа. Голос к Лазарю возвратился, хотя и с изъяном – он скрипучий, как будто горло его запорошило сухим колючим песком.

– Что тебе памятно о гробнице? – спрашивают они.

Лазарь отвечает:

– Ничего, кроме пыли и темноты.

– За те четыре дня, что ты лежал мертвым, что ты видел?

– Не помню, – говорит он.

Каиафа отсылает всех, и они с Лазарем остаются наедине. Верховный жрец наливает храмовое вино, но Лазарь не пьет.

– Ответствуй мне правду, – произносит Каиафа. – Ты же видишь, что мы одни. Что ты там видел? Лицезрел ли ты лик Божий? Существует ли Он? Говори!

Но Лазарь молчит. Каиафа поворачивается к нему спиной и велит возвращаться обратно к сестрам.

Лазарю уже задавали такие вопросы. Сестры хотели узнать, что скрывается за порогом могилы, но Лазарь лишь покачивал головой и говорил им то же, что сказал жрецам.

«Там нет ничего, или же я просто ничего не помню».

Но ему никто не верит. Никто не хочет ему верить.

VI

Каиафа созывает очередной совет, но Лазарь в сей раз на нем не присутствует.

– Дает ли о Себе знать Тот, кто призвал его из гробницы? – спрашивает Каиафа, и фарисеи отвечают, что Назорей сокрылся.

Каиафа недоволен. С каждым днем Лазарь вызывает у него все больше негодования. Народ ропщет. Уже пошла молва, что Лазарь не помнит ничего, и кое-кто начал шептать, что раз ничего, то, значит, нечего и вспомнить, и, наверное, жрецы всем лгут. Однако подтачивать свою власть Каиафа явно не собирается.

Он велит устроить побиение камнями тех троих, кого застали за подобными речами о Лазаре. Пускай наказание послужит назиданием остальным.

VII

Лазарь обжигает руку о железный прут. Он ничего не замечает, пока не отводит от него руку. Лазарь смотрит на лоскут кожи, оставленный на железе. Боли нет. Лазарь счел бы это любопытным, если б не перестал испытывать любопытство как таковое. Мир перестал его интересовать. Лазарь не чувствует ни вкуса, ни запаха. Он не нуждается в отдыхе, а каждый новый день воспринимает как сон перед пробуждением. Он глядит на свою сырую кровоточащую ладонь и начинает ощупывать ее пальцами, вначале осторожно, а затем – с нарастающим остервенением, разрывая плоть до самых костей в отчаянной попытке хоть что-то ощутить. Ну хоть что-нибудь.

VIII

Некая женщина спрашивает у Лазаря, может ли он связаться с ее сыном, умершим два дня назад во сне после того, как они на ночь глядя повздорили. Мужчина просит его передать своей умершей жене, как он сожалеет о том, что был ей неверен. Брат человека, потерявшегося во время мореплавания, молит Лазаря разузнать, где тот закопал золото.

Лазарь помочь им не может.

И все это время его неотступно преследуют расспросами, что же таится там – за пределами человеческого бытия. У Лазаря нет ответа. Он видит в их глазах разочарование и подозрительность: они думают, что он лжет.

IX

Каиафа сильно обеспокоен. Он сидит в сумраке храма и молится, чтобы Бог направил его на путь истинный, но знака свыше пока нет. В случае с Лазарем и Назореем осмыслению подлежит лишь следующая цепь доводов.

*) Назорей, как нашептывают некоторые, есть Сын Божий. Но Каиафе Назорей не нравится. С другой стороны, Каиафа любит Господа. Но если Назорей – действительно Сын Божий, то он должен быть люб и ему, Каиафе. Возможно, то, что Назорей ему не по нраву, означает, что Он, Назорей – не Сын Божий. Ведь если бы Он Им был, то Его бы любил и Каиафа. Такое суждение Каиафу как верховного жреца вполне устраивает.

**) Если Назорей – не Сын Божий, то Он не способен воскрешать из мертвых.

***) Если Назорей не может воскрешать из мертвых, то как быть с Лазарем? Единственный вывод, который напрашивается, состоит в том, что Лазарь был жив, когда его поместили в гробницу. Однако если бы он был там оставлен, то сейчас он наверняка был мертв. Поэтому Лазарю надлежит быть мертвым, а его продолжительный отказ принять это есть возражение против природы вещей, а значит, и против Господа.

После таких размышлений Каиафа успокаивается и отправляется почивать.

X