Музыка ночи

Но Стокеру многое можно простить уже за одно создание «Дракулы» – книги, которая, как старое вино, с возрастом становится лишь лучше и драгоценней. Она стилизована под эпистолярный роман – форма, каким-то образом пережившая томную скуку ричардсонской «Памелы» (1740) и «Клариссы» (1748)[99] – повествования настолько длинного, что сесть за его чтение значило бросить вызов собственной бренности.

Стокер искусно придает своему роману современное звучание: в нем фигурируют газетные вырезки, а также записи на фонографе доктора Сьюарда, что даже по нынешним временам заставляет текст звучать релевантно и предлагает фрагментарный подход, схожий с некоторыми литературными изысками грядущего века.

Фрэнсис Форд Коппола в своей несправедливо раскритикованной экранизации романа (1992) ухватывает это ощущение технологического прогресса, привязывая его к началу эпохи кинематографа.

К сожалению, никакие находки и режиссерское новаторство не спасают «Дракулу» Копполы от неудачной актерской игры как минимум двоих исполнителей. Крупно не повезло Киану Ривзу, который и впрямь почти оправдал свое, в общем-то, несправедливое прозвище «Каноэ Ривз». В самом деле – образу героя он не вторит, а буквально выстругивает его против волокон. Но это еще цветочки по сравнению с Энтони Хопкинсом в роли Ван Хельсинга – он-то на протяжении двух часов, можно сказать, производит больше ветчины, чем колбасная фабрика (может, таким образом он готовился к своей сумбурной роли в «Легендах осени» (1994), где сыграл полковника Вильяма Ладлоу и дал Американской киноакадемии веский повод обратиться к нему с требованием вернуть «Оскар», врученный до этого за роль в «Молчании ягнят»[100]).

Если указывать на недостатки романа Стокера, то они, пожалуй, состоят в том, что первые главы книги настолько чудесны, что середина книги и ее окончание даже несколько тускнеют. Очень увлекательно описание прибытия Джонатана Харкера в Трансильванию и его впечатления о замке Дракулы, включая знакомство с графом, а также сцена, когда тот стремительно спускается с глухой стены, дабы отправиться на охоту. Затем следует соблазнение Харкера тремя женами-вампиршами, прерванное возвращением Дракулы, который бросает им на съедение младенца в мешке. Наконец, в седьмой главе наблюдается кульминация романа в виде крушения «Деметры» – русского корабля, на котором Дракула отправляется в Англию.

«Упавший на судно луч прожектора заставил всех вздрогнуть: к штурвалу на рулевом мостике был привязан труп, обвисшая голова которого моталась в такт содроганиям палубы»[101].

Затем на протяжении книги Стокер предпочитает упихнуть Дракулу куда-то в закулисье, оставив нам безумного энтомофага[102] Ренфилда, страдалицу-невесту Харкера Мину Мюррей, квазиевропеизм Ван Хельсинга и еще более изможденную, чем вначале, Люси Вестенру. Но «Дракула» без Дракулы куда менее интересен, а потому повествование становится несколько скучным, пока к гранд-финалу не начинается обратная гонка в Трансильванию. Первоначально Стокер замышлял уронить Дракулу в жерло вулкана, но разум в итоге возобладал.

Любопытно, но аналогичная проблема присутствует и во «Франкенштейне» Мэри Шелли, хотя, поскольку она начала писать его в совсем юном возрасте – ей было девятнадцать, – небольшой стилистический дрейф здесь, разумеется, допустим. (В 2014 году мне повезло увидеть оригинальную рукопись «Франкенштейна» на выставке Британской библиотеки с громким названием «Готическое воображение: ужас и чудо». Меня несказанно удивило то, что гениальное произведение было написано чуть ли не в школьной тетради и выглядело как домашнее задание по литературе.)