Музыка ночи

К этим платьям Сара добавила еще три, уже готовых, которые портной имел на всякий случай для путешественников. По настоянию Марии, одно модное дневное платье Саре подогнали по фигуре прямо на месте, и она обещала вернуться этим же вечером для более тщательной примерки.

Вооружившись образцами тканей, Мария повела ее по магазинам, чтобы купить все необходимые аксессуары. На склоне дня Сара имела такой гардероб, который большинство из дебютанток не скопило бы за несколько лет. Мария одобряла каждую покупку, восхищалась тонким вкусом Сары и красотой тканей, как будто щедрые дары хозяина предназначались ей.

На обратном пути к палаццо Сара, подытожив в уме счета, нерешительно спросила:

– Ты думаешь, Себастьян очень рассердится?

– Кто? – Девушка наморщила гладкий лоб.

– Себастьян. Твой хозяин. Мой… любовник.

– Так его зовут Себастьян? – Она самодовольно улыбнулась. – Я говорила Лючии, он вовсе не испанец, какое бы имя он ни взял. Он прирожденный англичанин. Думаю, имя «Себастьян» английское и вполне ему подходит.

Сара взглянула на аккредитив, где было написано имя: Senor Raimundo Guerra. Французское слово «guerre» означает «война». «Что он за человек, если называет себя мистер Война?» – с тревогой подумала Сара.

Когда они вернулись в палаццо, она сказала, что намерена отправиться в свою комнату. Мария согласилась, но, поднявшись до лестничной площадки, Сара обнаружила, что девушка идет за ней.

– Мне эскорт не требуется.

Мария засмеялась, черные глаза сверкнули.

– Но вам требуется горничная!

– Ты?

Мария опять засмеялась.

– Лючия была такая ревнивая! Она все утро секретничала с кухаркой, мне даже пришлось сказать, что вы противная, как жаба. Но мы им всем покажем, да? – Она вскинула голову, и ее кудри подпрыгнули.

– Я не хочу тебя обижать. – Сара поймала ее полухитрый, полумолящий взгляд и объяснила: – У меня никогда прежде не было горничной.

– Вот и прекрасно, – добродушно сказала Мария. – А я никогда прежде не была ею.

Спустя полчаса Сара едва узнала себя. Дневное платье она специально выбрала за его приятный цвет и простые элегантные линии, мягкий голубой шелк плотно облегал изгибы ее тела, оттенял бледность лица. Подобные изменения она могла предположить еще в мастерской портного. Но потом Мария принялась за ее волосы, и она с трепетом наблюдала, как служанка завивает, начесывает и укладывает их в модную прическу.

– Искусственные волосы, – бормотала за работой Мария. – Вот что мы забыли купить.

Но даже она выглядела довольной появлявшимися результатами. Тем не менее Сара моментально сбросила полотенце, когда служанка хотела сделать модную челку.

– Почему нет? – спросила Мария, нетерпеливо щелкая ножницами.

Сара не могла объяснить ей, какой ужас она чувствует, когда модные ухищрения делают узнаваемой каждую нежелательную часть ее тела.

– Я не знаю, понравится ли это ему, – ответила Сара.

– Тогда конечно, – понимающе сказала Мария, кладя ножницы.

Когда служанка закончила, Сара в изумлении посмотрела в большое зеркало в простенке между двумя высокими венецианскими окнами. Ее волосы, увеличенные в объеме несколькими каплями душистого масла, сверкали темным золотом кудрей, совершенно не похожих на спутанную массу, которую она собирала в пучок по утрам. Прическа была модная, со вкусом уложенная, красивая. Сара даже удивилась, почему она могла без труда представлять фасоны сложных платьев и никогда не думала о прическе.

Но всю элегантность портило ее лицо, испещренное теми же оспинами. Когда Мария достала коробку с красками, Сара отшатнулась:

– Я не хочу выглядеть как проститутка. – Сара покраснела, осознав, что именно так и можно назвать женщину в ее теперешнем положении.

– Вы думаете, я выгляжу именно так? – спросила Мария.

– Почему? Нет. Разумеется, нет.

– А у меня на лице краска, – самодовольно улыбнулась служанка.

Приглядевшись, Сара увидела на юном гладком лице девушки едва заметные следы воздействия: и румянец на щеках, и черные ресницы выглядели более впечатляющими, чем их создала природа.

– Тогда продолжай, – сказала она без особой надежды.

Она понимала, что шрамы на ее лице невозможно скрыть чем-то едва заметным, но все же оставалось прежнее безрассудное желание, чтобы случилось какое-нибудь чудо и заставило их убраться.

Работая, Мария наставляла ее, как мыть лицо: по утрам свернувшимся молоком, по вечерам старым вином и дважды в день неким варевом, которое ей было трудно описать по-английски, и она сделала это по-итальянски.

– Готово, – наконец с удовлетворением сообщила Мария.

Посмотревшись в зеркало, Сара ахнула.

– Бабушка моя была куртизанкой в последние дни Венецианской республики, – объяснила Мария. – Она говорила, что нет ничего страшного в том, чтобы использовать немного краски.