Музыка ножей

В следующие несколько часов и дней подруги чаще всего разбирались с возникшей между ними конкуренцией. Одна переспала с мужиком, с которым вторая переспать только мечтала. У обеих сильно пострадало самолюбие, но по разным причинам. Что интересно, идиотизм ситуации Кристен прекрасно осознавала и подсмеивалась над ними обеими в своем дневнике. Что придавало убедительности этому документу.

«Я поняла, что пережить то, о чем мечтает другой, — ужасное наказание. Ты совершаешь гнусную кражу, и результат того не стоит, даже если результат несколько лучше, чем ты ожидала. Главная беда в том, что Керри должна ненавидеть меня. Меня, а не доктора Когана. Но она слишком гордая и притворяется теперь, будто ненавидит только его. И она постоянно требует, чтобы я пошла и высказала ему в лицо, какая он скотина».

Мэдден ужасно зол на себя. Как он мог поддаться обаянию рассказчика и ничего не проверить? То, что другие свидетели подтверждали большую часть написанного в дневнике, мало его утешает.

— Ну что, Хэнк? — спрашивает Бернс.

Они сидят в машине, уже пристегнувшись, но Мэдден еще не завел мотор.

— По-моему, у нас проблемы, — отвечает он.

— Ты спрашивал родителей, обращалась ли она в клинику?

Мэдден старается вспомнить, как именно он задал вопрос.

— Я их спросил, ходила ли она к врачу после происшедшего.

— И они сказали, что ходила?

— Отец отправил ее к врачу, чтобы проверить, девственница ли она.

Они молча смотрят в окно. Машина припаркована в тенечке под эвкалиптовым деревом, засыпавшим все вокруг, и даже крышу их автомобиля, семечками и листиками.

— Знаешь, может, это и странно звучит, но тебе не кажется, что она пыталась защитить врача? — спрашивает Бернс.

— То есть?

— Допустим, она и вправду обращалась в клинику. И осмотр показал, что она занималась сексом накануне вечером. Это значит — с Коганом, правильно?

Мэдден рад тому, какой оптимистичный у него напарник. У Бернса стакан всегда наполовину полный. Хэнк не такой, он всегда предполагает самое худшее.

— Да, вывод такой, — отвечает Хэнк. — Но тогда чего он сюда приперся?

— Тоже верно.

Они молчат пару минут.

— Можно ему на хвост кого-нибудь приставить, — говорит Мэдден.

— Можно.

— На несколько дней. Посмотреть, что он задумал.

— Возможно, он ошибется. Сыграет нам на руку.

— Почему бы нет?

— Ты Питу про это расскажешь? — спрашивает Бернс.

— Не сейчас.

— А когда?

— Когда мы точно будем все знать.

— Что знать?

— Что он с ней спал. Или не спал.

— Ладно.

— Хороший ты парень, Бернс.

— Это я сегодня такой хороший. Но, если запахнет жареным, отвечать тебе. Это твой красавчик, не мой. И история какая-то жуткая. Только, если ты думаешь, что ты его посадишь и тут же в небе зачирикают птички и тучи рассеются, ты очень ошибаешься. Даже если парень виновен, это не твой врач. Не тот самый. И тут уж ничего не поправишь.

— Я знаю.

— Ну так успокойся и не парься так.

— Не могу. Пока не могу.

— Тогда заводи машину.

9 И получится вкусняшка

1 марта 2007 года, 13.45

Воткинс убил бы его, если бы узнал. Через две недели после вечеринки Джим позвонил Кристен из телефона-автомата рядом с университетом. За несколько дней до этого он подсмотрел в телефоне Керри номер Кристен, но позвонить решился только в воскресенье, когда вокруг было поменьше народу. И даже тогда ему храбрости ну никак не хватало. Джим набирал номер до последней цифры и вешал трубку. Снова все обдумывал. Наконец, на пятый раз он все-таки набрал все целиком. И снова бы повесил трубку, но Кристен ответила после первого же звонка.

— Привет, Кристен.

— Привет! А кто это?

— Это Джим. Брат Керри.

— А, привет!

С этими «привет» никогда не поймешь, хорошо это, что ты позвонил («Привет! Как я рада, что ты позвонил!»), или плохо («А, привет, это ты…»). Кристен говорила совершенно равнодушно, и Джим совсем разнервничался.

— Я просто хотел узнать, как у тебя дела. — Голос у него чуть-чуть срывался. — Керри сказала, все в порядке, но я решил сам проверить.

— Башка трещала пару дней, — ответила Кристен, — но сейчас все уже нормально. Слушай, ты извини, что так получилось! Говорят, у тебя были неприятности с братством?

Джим ужасно удивился. Чего он точно не ожидал, так это извинений. Вот черт, подумал он, может, Воткинс все-таки прав?

— Это ты меня прости, — сказал Джим, успокаиваясь понемногу. — Надо было мне проследить, чтобы ты столько не пила.

— Да ладно, могло быть и хуже. Спасибо, хоть промывание не пришлось делать.

Джим рассмеялся:

— Да уж! — Он не мог поверить своим ушам. Она еще и шутила! — Повезло, что у вас доктор оказался знакомый.

— Доктор Коган? Да, он классный.