Музыка сфер

Все мелкие пакости, устроенные, быть может, в отместку зато, что Джонатан отверг дружбу, которую ему предлагал фитюлька-шотландец. Однако в тот день в Миддл-Скотленд-Ярде Кроуфорд предостерег Джонатана касательно Товарищества Тициуса. Зачем предостерегать, если он решил в своей мелочной злобе подставить Джонатану ножку?

Он прошел в свой кабинет, завершил дела там и отправился на встречу со Стимпсоном, который каким-то способом (каким, Джонатан предпочел не спрашивать) получил доступ к бумагам бывшего французского полицейского Вальдене. Стимпсон с сальной ухмылкой сообщил, что священник Норленд был арестован в Париже летом три года назад за развратные проступки, связанные с маленькими мальчиками.

— Кто-то подал жалобу, — объяснил Стимпсон. — Кто-то, чей сын, мальчик-певчий, попал в лапы Норленда. Норленд вел себя по-дурацки. Нет чтобы потихонечку посещать парижский бордель, предлагающий подобное, и платить за свое удовольствие!

— Но насилия не было. Никаких намеков на принуждение силой?

— О нет. Ничего похожего, сэр. Собственно говоря, судя по материалам дела, мальчик, когда их отношения прекратили, был огорчен. Видимо, Норленд щедро ему платил. Никаких телесных повреждений. Просто тихая педерастия.

Джонатан потер ноющий лоб скрюченными пальцами.

— А даты, которыми я тебя снабдил?

— Поп в это время был занят, сэр… то есть насколько я сумел выяснить. Он ведет библейский класс в католической часовне в Линкольнз-Инн-Филдс и проводит там почти все свои вечера. Есть свидетели, утверждающие, что он был там во все упомянутые вами вечера. Восьмого, двенадцатого и двадцатого июня.

— И оставался допоздна?

— Позднее некуда. Он занятой человек. Я записал точные даты и тех, кто его видел. Вот, пожалуйста.

Джонатан взял листок. С самого начала ему представлялось маловероятным, что убийцей был Норленд. К тому же он успел свыкнуться с разочарованиями. И сказал с горечью:

— Интересно, как он теперь находит свои развлечения? Библейские классы? В них занимаются дети? Мальчики?

Белесые глаза Стимпсона широко раскрылись.

— Не знаю, сэр. Но могу разведать.

Джонатан заплатил ему и сказал коротко:

— Не трудись.

Когда Джонатан вернулся в этот вечер домой, он нашел там письмо. Мэри извещала его, что уезжает с Томасом из Челси. Поселится у родственников далеко на севере. И не сообщает ему где, так как чувствует, что только таким образом может обезопасить Томаса.

Он смял письмо в кулаке и закусил губу. Такая его пронзила боль. Уставившись в окно на ясное небо раннего вечера, он думал о своем сыне Томасе — на голову выше него, и льнущего к нему с такой любовью, радующегося, когда он делал бумажные лодочки и пускал их плавать по реке. Он подумал о своей дочери. Одно время он по крайней мере мог надеяться отомстить за муку, которой ее подвергли. Но теперь среди преследующих его неудач возникало ощущение, что и эта хрупкая надежда у него отнята.

Ночью, не в силах заснуть, он снова вышел из дома и прошел четыре мили до Челси мимо прудов и трактира Дженни Уим по тропе, которая вела через луга. Он шел не к опустевшему теперь коттеджу, а к реке, к галечному пляжу, куда приводил Томаса и Элли.

Когда солнце начало заходить, он сидел на поломанном причале и пускал камешки прыгать по воде, пока темнота не заволокла небо и не загорелись первые звезды.

И он смотрел на звезды почти с ненавистью.

XLIX

Но коль планеты

Зловеще самовольничать начнут,

В какой хаос они повергнут мир!

Морей неистовство, земли трясенье,

Безумство вихрей! Ужас перемен.

Разброд и мор, раздоры и бунты

Единство разорвут, конец положат

Гармонии и строю естества!

ШЕКСПИР. «Троил и Крессида», I, III (ок. 1602)

Яркие звезды свершали круг над берегами Франции. Серп луны и летние созвездия — Лебедь, Лира, Орел — лили свет на обрывы и пляжи Киберонского полуострова. В Лондоне с нетерпением ожидали извещения о завершающем триумфе: известия, что армия роялистов émigrées, усиленная многочисленными отрядами шуанов, выбивает последних республиканцев из их бретонских оплотов.

Но тучи сгущались. Даже пока депеш и продолжали медленно проделывать морем свой путь до Англии, полные десятидневной давности сообщений о триумфах émigrées и отчаянии Гоша, далеко в Атлантическом океане зарождалась буря, чтобы обрушиться на побережье Бретани. И Пюизе отнюдь не сметал все перед собой, но был осажден на Киберонском полуострове. Он мог надеяться только на отчаянную попытку прорваться, на решающую вылазку против позиции врага, запершего его там.

И хотя у него теперь не было возможности послать гонцов к Тентеньяку, успех своего плана он строил на убеждении, что его союзник занял лесистые холмы за Оре и ждет только шума сражения, чтобы в боевом порядке спуститься с них и нанести решающий удар Гошу с его незащищенного тыла.