Музыка смерти

Она выглядела совершенно иначе, чем в том видеодосье, которое он просматривал четыре или пять месяцев назад: ее худоба граничила с полным истощением, а глаза казались слишком большими для ставшего одутловатым и каким-то синюшным лица. Кое-что из этих изменений можно было бы отнести на счет полученных увечий, но стали другими и ее волосы. Она их выбрила, оставив лишь пушок на висках и затылке и соорудив на макушке что-то вроде плоской короны из умащенных гелем кудрей, которые торчали вверх на добрых пять сантиметров. Прическа выглядела слишком радикальной для той выдержанной молодой женщины, которую он выбрал для работы по программе Эддингтона. Возможно, на нее повлияло общение с композитором, может быть, она вкусила некоторую дозу этого странного, так называемого художественного, воздействия, и музыкальный «гений» сумел проникнуть ей в душу.

Или, продолжал размышлять Йорику, может случиться так, что через год и Дарси кончит, как покойный композитор, — наркоманкой, одержимой идеей подчинить себе чудовище, с которым никому не совладать. Досадно, если это так. Йорику всегда знал, что Деймону предначертано умереть за искусство, но Дарси жила работой, а не загоняла себя ради нее в гроб. Десятилетия в своем бизнесе убедили Йорику, что музыканты и артисты — люди слабые и слишком мягкотелые. С какой легкостью Ахиро ухитрился сунуть этот пузырек с желе в карман Кена Петрилло именно так, чтобы он наверняка выкатился; как точно предвидел, что Деймон Эддингтон не устоит перед соблазном; как откровенно смешон этот Джарлат, который думает, что именно он замыслил всю эту программу и манипулировал ее исполнителями. А Эддингтон… Композитор, несомненно, часами убеждал себя, что не зависит от желе, и прощал себе любой проступок, оправдывая все, что угодно, своей воображаемой гениальностью. Одного этого достаточно, чтобы не сомневаться: Эддингтону было предопределено стать наркоманом, так же как умереть во имя музыки.

Не имеет никакого значения, что говорят критики. Успех «Симфонии ярости» Эддингтона, которой Майкл Брэнгуин почему-то захотел дать новое название, будет окончательно решен в тот момент, когда «Синсаунд» ослабит давление на телевидение и газеты. Тщательно продуманная, хорошо организованная реклама и поощрительные программы поднимут волны популярности, и останется лишь приглядывать, чтобы не иссякала подпитка тех, кто эти волны делает. Все это очень сложные вещи, о которых Кину ровным счетом ничего не известно, если не считать его уверенности, будто все дело было в пустяковом реванше, который так и не увенчался успехом.

Истина же в том, что покойные музыканты всегда значительно популярнее живых. Они настолько более узнаваемы, что любые понесенные «Синсаунд» затраты на стимулирование поведения Эддингтона окупятся сторицею. Как, однако, много иронии в том, что музыка Эддингтона получает наконец поддержку, которая могла бы принести этому человеку успех и при жизни.

Дарси, Джарлат и — как там ее зовут? — Рилет пожирали его подобострастными взглядами, и Йорику позволил себе еще одно последнее мгновение упоения властью, затем повернулся к женщине, изящная рука которой так приятно согревала сгиб его локтя. Никогда прежде он не беспокоил себя обществом Джарлата и не собирался вводить этого человека в узкий круг своих знакомств. Это обстоятельство непрестанно подогревало желание Кина подкопаться под него и вывести из равновесия. Лицо подруги Йорику было закрыто вуалью из черных шарфиков, скрепленных цирконами кубической формы, поблескивавшими золотым отливом; ее наряд навевал мысль о пребывающем в трауре богатстве. Довольно необычное одеяние для всемирной премьеры симфонии Деймона Эддингтона, и Кин, несомненно, уверен, что Йорику явился на концерт с новой любовницей.

Кину больше незачем пребывать в неведении.

Йорику бережно выдвинул свою спутницу вперед, и она начала освобождаться от вуали. Любезно всем улыбаясь, Йорику не спускал опытного взгляда с лица Кина, чопорное выражение которого стало уступать место другому, менее самодовольному.

— Познакомьтесь с моей спутницей, — сказал Йорику, Он старался говорить тихим голосом, но необходимость произносить эти слова официальным тоном стоила ему огромных мучений. — Она вернулась совсем недавно, выполнив небольшое деловое поручение, и пришла послушать «Симфонию ярости», еще не сняв траура по своему брату, который погиб ради создания этой музыки. Вы помните, конечно, Ахиро?

Кин одеревенело кивнул, а Йорику пронзил его взглядом, сверкнувшим гораздо ярче приглушенного освещения зала. Услышав имя, вскинула голову и Дарси.

Подруга Йорику сняла тем временем последний шарфик и стояла теперь рядом с ним в царственной позе. Рилет было достаточно одного взгляда на восхитительную восточную женщину, чтобы угрюмо отвернуться к сцене и больше не смотреть на нее. Следующие слова Йорику определенно не могли улучшить настроение подруге Кина:

— Джарлат, я уверен, вы знакомы с моей подругой.

* * *