Музыка судьбы

– Успокойтесь, мое недомогание было самым обыкновенным, – холодно вмешалась Джулия. Ей совершенно не хотелось, чтобы Алан думал, будто ее перерыв в работе был связан с каким-то таинственным заболеванием. – Просто грипп, и не более, – объяснила она. – Приятно было познакомиться с вами, пока!

И действительно, сегодня Кевин с Грейс в буквальном смысле спасли ей вечер. Они оказались интересными людьми. Грейс была довольно известным модельером, а Кевин – весьма перспективным писателем.

Правда, ужин закончился, и сейчас Джулии хотелось поскорее выбраться отсюда и вернуться домой.

– Может быть, поужинаем вместе еще когда-нибудь? – спросил Кевин.

– Сомневаюсь. Завтра мой жених возвращается из Гамбурга, – как бы извиняясь, ответила Джулия и твердо добавила: – Как я уже говорила, Алан просто сделал любезность, выбравшись со мной на ужин.

– Но ведь это не так, – сказал О'Мейл, как только они с Джулией сели в такси. – То, что вы говорили обо мне в ресторане, неправда, – с обидой произнес он. – Мне искренне хотелось провести этот вечер с вами.

Ей вдруг показалось, что в машине слишком тесно, и к горлу подступил комок. Близость Алана О'Мейла никак не могла разрядить напряжение, охватившее Джулию. Он сидел рядом, почти вплотную, соприкасаясь с ней бедром, и ее это волновало.

В полумраке салона она повернулась к нему, чувствуя себя обязанной сказать что-нибудь.

– Алан…

– Джулия! – прошептал он внезапно дрогнувшим голосом, потом наклонил голову и прижался губами к ее губам.

Нет, этого не должно было случиться! Она же помолвлена с Ламбертом! Пусть это не более чем взаимная договоренность о совместном проживании, но все-таки она обязана соблюдать определенные правила. Испытывать хотя бы чувство благодарности, что ли.

По мере того как Алан все более исступленно целовал ее, тело Джулии наполнялось какой-то инертностью. Она, внезапно обретя невесомость, парила словно птица, высоко-высоко, не чувствуя ничего вокруг, кроме настойчивых губ Алана О'Мейла.

Даже если бы она попыталась, то не смогла бы оторваться от этого мужчины. Но она и не пробовала. Руки ее уже гладили плечи и грудь О'Мейла, когда Джулия начала отвечать на поцелуи.

– Сэр, с вас восемь с половиной фунтов, – вдруг сказал таксист, не оборачиваясь.

Джулия отпрянула, ее широко раскрытые голубые глаза напряженно светились в полумраке салона такси. Алан пристально посмотрел на нее, выражение его лица было непроницаемо, лишь в зрачках блуждали огоньки страсти – единственное напоминание о минутах близости, проведенных ими в объятиях друг друга.

– Простите, что беспокою вас, – извинился таксист. – Но мы уже минут пять, как приехали.

Она сделала глубокий вдох, чтобы обрести спокойствие, когда они вышли из машины.

– Нет, Алан, не нужно меня провожать. – Она была почти не способна взглянуть на своего спутника. И все же подняла ресницы.

– Но Джулия…

– Пожалуйста, не говори мне ничего, Алан, – перебила она его, вновь гордо вскинув в темноте голову и пытаясь выдержать его взгляд. – Я получила огромное удовольствие от встречи с Кевином и Грейс сегодня вечером. Спасибо за ужин.

– Только не нужно говорить, что эти счастливые мгновения больше никогда не повторятся! – хрипло проговорил Алан.

– Да, именно это я и хотела сказать. Спокойной ночи! – И Джулия, развернувшись на каблуках, направилась к двери особняка Уиндема, оставив Алана стоять на тротуаре.

Но, едва переступив порог дома, она остановилась и бессильно прислонилась спиной к дубовой двери. Как же теперь ей объяснить Ламберту, не раскрывая всей правды и не аннулировав их договоренности, что она больше не будет позировать О'Мейлу?

6

– Неужели мой ужин пришелся вам не по вкусу, мистер Алан? – нахмурилась миссис Дэвис, убирая почти нетронутую тарелку с едой.

– Да нет, ужин превосходен, как обычно, – через силу улыбнулся О'Мейл. – Просто я не голоден.

Он был чертовски зол, чтобы думать о какой-то там пище. Зол на Джулию, на Ламберта Уиндема. А больше всего на себя.

С момента его встречи с Джулией Макколган прошло три долгих, полных разочарований и одиночества дня.

На самом деле раньше он всегда жаждал уединения, чтобы обрести больше спокойствия. Но три дня назад все переменилось. С того самого момента, как только он обнял и начал целовать Джулию и она ответила ему с той же страстью, ему сложно было определить, что же с ним вдруг произошло. Ясно теперь одно, что с уединенностью и одиночеством придется повременить, собственное общество его отныне совершенно не устраивало. Ведь когда он оставался один, все его мысли занимала только Джулия. Что она делает в тот или иной момент? Кто сейчас с ней? Думала ли она о нем на протяжении этих трех дней?