Музыка тишины

Тем временем в Болонье Амос готовил уроки. Этим утром ему, как обычно, приходилось бороться со сном, и он то и дело норовил упасть головой на парту. Накануне вечером ему удалось исчезнуть после ужина; он отправился в бар «У Чиро», выпил пару бокалов вина, купил пачку сигарет и коробку тосканских сигар, потом вернулся и в полном одиночестве слушал музыку на своем новеньком кассетном магнитофоне.

К тому времени одноклассники практически перестали общаться с ним, продолжая считать его папенькиным сынком и буржуем, слишком далеким от их забот пролетариев, увлеченных политикой и погруженных в классовую борьбу, которой они слепо вверяли все свои надежды.

Амос старался подогнать собственные поведение и речь под привычные для его товарищей, но ни курение, ни алкоголь, ни крепкие словечки ничуть не сближали его с коллективом, и ночью, лежа в постели, он осенял себя крестным знамением и просил прощения у Господа за свои грехи, обещая стать лучше уже следующим утром. Ему было всего тринадцать лет, и он чувствовал себя таким одиноким. Но, что самое страшное, в нем не было покоя. Ему не хватало той уверенности, что способна сделать счастливой жизнь любого подростка. Его существование, в ту пору еще такое короткое, было жестоко омрачено многочисленными противоречиями идей и понятий, настолько далеких друг от друга, что найти точку равновесия между ними просто не представлялось возможным. Поэтому он постоянно чувствовал себя не в своей тарелке, но для себя объяснял это лишь желанием поскорее очутиться дома, в своей родной среде, в лоне семьи, которая любила его, защищала и возвращала потерянные силы. Там его ждали люди, которые обладали драгоценным богатством: прочными неоспоримыми убеждениями, которые каждый проверил собственными надеждами и теперь черпал в них спокойствие и мужество. Но странной волею судьбы именно Амос должен был подвергнуть их сомнению, размышлять над ними, порой пропуская через горнило своего недоверия даже самое очевидное. Это утомляло и расстраивало его, по сути являясь насилием над импульсивной природой подростка.

С другой стороны, Амос пока не был знаком с трудами Сенеки, не читал его «О счастливой жизни» и, следовательно, не знал, что «люди предпочитают верить другим, нежели выносить собственные суждения». По прошествии многих лет, прочитав этот отрывок, он поймет, что переживания тех дней, его беспокойство и плохое самочувствие стали фундаментом, на котором впоследствии выросло здание его жизни, и лишь это было основой той силы характера, которую он продемонстрировал впоследствии, одолевая тяжелые жизненные испытания.

Тем временем Амос буквально считал дни, отделявшие его от конца учебного года. Результаты его не волновали – он понимал, что ничего хорошего ждать не приходится. Ничего не поделаешь, придется догонять упущенный материал во время летних каникул, но зато вскоре все изменится, и еще как.

И вот наконец настал июнь, учеба закончилась. Амос провалился по математике. Это была его первая школьная неудача, но дома никто не стал делать из этого трагедию. Со свойственной им практичностью родители сразу же позаботились о том, чтобы мальчик дополнительно занимался летом, готовясь к пересдаче экзаменов, дабы в новой школе у него не возникло особых проблем в грядущем учебном году.

Прежде всего, предстояло найти человека, который позанимался бы с Амосом. Как-то утром синьора Барди привела в дом девушку и представила ее сыну, объяснив, что та будет помогать ему в учебе на протяжении всего года и с этого дня им предстоит вместе пройти весь упущенный им курс математики. Манола жила в одной с ними деревне, это была милая, хорошо воспитанная девушка, но с довольно твердым характером; она училась в университете и посещала магистратуру во Флоренции, где ей вскоре предстояло защищать диплом.

Они начали заниматься сразу, не откладывая в долгий ящик, в кабинете дома Барди. Лето было в разгаре, в окна влетали дуновения жаркого воздуха, сладкий аромат злаков, щебет птиц, далекий шум сельскохозяйственной техники и – время от времени – голоса людей, работающих в поле. Эта нежная атмосфера частенько отвлекала Амоса от главного дела. Время бежало стремительно и приятно, а по окончании двухчасовых занятий он выбегал к своим друзьям, седлал велосипед и долго катался по пыльным деревенским дорогам, возвращаясь домой перепачканным в грязи и потным. «Посмотри, во что ты превратился! – кричала ему бабушка. – Грязный, как насест в курятнике!» Но он даже не слышал ее, полной грудью вдыхая запах мокрой пыли, идущий с площади перед домом, которую его отец только что закончил поливать. Потом бежал прямиком на кухню – там женщины суетились, готовя ужин.

Амос ни секунды не стоял на месте, и бабушки с дедушками всерьез беспокоились за его здоровье. «Ты так вспотел – смотри не подхвати воспаление легких! Да посиди же спокойно хоть минуточку! Посмотри, как хорошо себя ведет твой брат!»