Музыка ветра

Но несмотря на всю грязь, запустение, на все тени прошлого, витающие в каждом углу, я все же сумела разглядеть и красоту этого дома тоже. Резные потолки, украшенные искусно выгравированными медальонами, дверные карнизы, наборный паркет в столовой, все еще сохраняющий былое великолепие своих узоров, несмотря на разбитые или выщербленные половицы, мраморные пилястры, разделяющие парадные залы. Красота проступала везде: в том, как плавно змеились вверх резные перила лестницы, выточенные из цельного куска дерева, в том, как величественно смотрелись кровати под высокими балдахинами в спальных комнатах на втором этаже.

Конечно, на всем толстенный слой пыли, полно грязи, и однако все время, что я осматривала дом, меня не покидало то же странное чувство, которое возникло еще раньше. Дом разглядывает меня с тем же пристальным вниманием, с каким я разглядываю его. И оба мы чего-то ждем. В какое-то мгновение я даже затаила дыхание, и мне тут же показалось, что дом проделал то же самое.

Мистер Уильямс распахнул дверь в главную ванную комнату, расположенную на втором этаже, и я невольно отпрянула назад. Несмотря на былую роскошь – пол, покрытый мраморной плиткой, изрядно выщербленной, огромная антикварного вида ванная на четырех ножках в форме звериных лап, – ванная комната произвела на меня удручающее впечатление. Хотя водопровод и электричество в доме были проведены сравнительно недавно, работы тут непочатый край, ибо, судя по всему остальному, рука хозяина не касалась этой комнаты долгие десятилетия.

– А где комната Кэла? – поинтересовалась я. Мой голос прозвучал неожиданно громко в затхлой тишине дома.

– Вот она! – ответил мистер Уильямс и повел меня в самый конец коридора, открыл дверь. И на нас сразу же пахнуло жарой. Я остановилась на пороге, не рискуя двинуться дальше. Двуспальная кровать, большой шифоньер у противоположной стены. Книжные полки заставлены многочисленными моделями лего. У окна – небольшой письменный стол. Стопка школьных учебников сверху. На прикроватной тумбочке изрядно потрепанный экземпляр книги «Гекльберри Финн» Марка Твена. Я с некоторым удивлением взглянула на книгу. Не могу припомнить, чтобы когда-нибудь я видела Кэла с книжкой в руках.

– Такое впечатление, что Кэл отсюда никуда и не уезжал, – обронила я, даже не заметив, что заговорила вслух.

– Когда он так внезапно уехал, Эдит была просто в отчаянии. Он действительно разбил ей сердце. После случившегося она так и не смогла снова почувствовать себя счастливой. Ведь только внуки и скрашивали ей жизнь.

– А что младший брат Кэла, Гиббс? У него были хорошие отношения с бабушкой?

Мы вышли из комнаты Кэла, и мистер Уильямс плотно закрыл дверь за собой. Рука его замерла на дверной ручке. Видно, обдумывал, что сказать в ответ на мой вопрос.

– Да, отношения были хорошими. Но потом они испортились… после отъезда Кэла. На тот момент Гиббсу было всего лишь десять лет, но полагаю, он винил в случившемся исключительно бабушку. А потом он вырос, окончил колледж, поступил на медицинский факультет в университете и стал редко появляться дома. Во время летних каникул он предпочитал жить не у себя дома, а у нас. Мои сыновья и он были друзьями неразлейвода. Опять же, думаю, что такое решение он принял не один. Дело в том, что после отъезда Кэла Эдит очень переменилась… стала замкнутой, нелюдимой… Однажды она даже обронила в разговоре со мной…

Мистер Уильямс умолк, видно, вовремя вспомнив, с кем он разговаривает.

– Так что же она вам сказала? – полезла я напролом. – Вы уж простите мне некоторую бесцеремонность, но, в конце концов, Кэл был моим мужем. И мне… мне хочется разобраться во всем самой.

Мистер Уильямс понимающе кивнул головой.

– Она сказала, что Гиббсу будет у нас лучше, чем дома. Сказала, что она оказалась никудышней матерью, не сумела вырастить хорошего сына, а потом и внуков, а потому хочет, чтобы Гиббс воспользовался шансом стать другим человеком, живя в нашем доме. Словом, Эдит, вольно или невольно, поспособствовала тому, чтобы Гиббс проводил большую часть своего свободного времени не в родительском доме, а у нас. Она считала, что только мы можем обеспечить ему нормальную, счастливую жизнь. Разумеется, я возражал, пытался доказать ей обратное, но не смог переубедить. А Гиббс был только рад. Ведь для него мои сыновья стали как братья, особенно после того, как уехал Кэл.

Мистер Уильямс немного помолчал, словно погрузившись в прошлое, и вдруг неожиданно закончил:

– Одно могу сказать с уверенностью. Эдит любила Гиббса, очень любила. Ее любовь к нему была столь велика, что она смогла даже пересилить себя и отпустить его на свободу.

Едва ли мистер Уильямс понимал до конца все мотивы, двигавшие этой женщиной. Да и мне они тоже были пока непонятны. Но я не стала развивать эту тему.

– И все же почему Гиббс винил во всем свою бабушку? Что такого сделала Эдит, что заставило Кэла бросить все и уехать?

Мистер Уильямс лишь пожал плечами в ответ.