Музыка ветра

– Ах, это… – Я посмотрела в окошко на промелькнувшую мимо белую дощатую церквушку с разноцветными стеклянными витражами. – По-моему, вполне обычно. Ничего интересного. Тем более все уже в прошлом.

– Тот, кто отказывается признавать прошлое, обречен на то, чтобы повторить его заново.

Я сверкнула на него глазами.

– Морализируете почище Лорелеи.

– Благодарю вас! Расцениваю эти слова как комплимент.

Я не стала спорить. Гиббс просигналил, что сворачивает влево. Тихая улочка, поросшая травой и бурьяном, который пробивался даже через асфальт. Я вдруг почувствовала некую незримую связь с этой травой. Мне даже стало жаль каждую отдельную травинку, так упорно пробивающуюся к свету через толщу асфальта только для того, чтобы быть смятой и раздавленной под колесами очередной проезжающей машины. А ведь она, наверное, тоже думала, что уже спаслась и вырвалась на волю.

– Моего брата уже нет в живых, Мерит. Но я стал тосковать о нем задолго до того, как он умер. Просто мне захотелось узнать о нем немного больше… о том, как он жил после того, как встретил вас. – Гиббс помолчал, неслышно ударяя пальцами по колесу. – Поверьте мне! Я вовсе не хочу поставить вас в неловкое положение или тем более заставить грустить.

Я глянула на свои руки. Мне почему-то вдруг захотелось рассказать ему о том, как я впервые встретила Кэла. Тогда это был тот мужчина, который мгновенно почувствовал мое одиночество и почти сразу же заполнил все свободные ниши в моем сердце. Так было… Поначалу. А вот о том, что уже было потом, рассказывать не хотелось. Не хочу делать тебе больно. Я снова отвернулась к окну. Мы опять свернули на Бей-стрит, миновали гавань, где на рейде застыли катера и лодки, лениво покачиваясь на волнах. Их паруса были спущены и скручены наподобие оконных штор. На сей раз прилив был сильным. Высокая волна оставила на поверхности лишь самые верхушки тростниковых зарослей.

Я негромко откашлялась.

– Кэл пришел в музей, где я работала. Представился работником департамента по борьбе с пожарами. Сказал, что пришел произвести проверку имеющихся в музее систем противопожарной безопасности.

Я вспомнила, как краснела и бледнела, как заикалась от робости при виде этого высокого и сильного пожарного, который, как мне показалось, даже не удостоил меня взглядом.

– В тот же вечер он пригласил меня на ужин. А через пять месяцев мы поженились.

Гиббс никак не отреагировал на мои слова. А когда я посмотрела на него, то увидела, что он о чем-то сильно задумался.

– Но самое смешное, – продолжила я свой рассказ, – что на тот момент, когда Кэл впервые явился к нам в музей, он еще официально не числился в пожарной службе. Подал заявление, но на работу еще не был принят. Уже после нашей свадьбы я, просматривая какие-то бумаги, натолкнулась и на его заявление и по датам поняла, что налицо какая-то несостыковка. А когда я попросила его объяснить мне, в чем дело, он лишь сказал, что случайно увидел меня на улице, пошел следом до самого музея и тут же придумал подходящий предлог для того, чтобы познакомиться.

Гиббс припарковал машину прямо напротив офиса Исторического общества. Переделанный на современный лад викторианский особняк с розовыми изразцами, напоминающими рыбью чешую, и зеленой крышей. Он достал ключ зажигания, но не торопился выйти, оставаясь сидеть на своем месте. Наконец он повернулся ко мне.

– Вам не показалось все это очень странным?

Я судорожно вцепилась пальцами в платье Лорелеи.

– Сначала – нет. Я даже нашла это очень романтичным. До тех пор… пока… Когда мы уже были женаты пару лет. Такое впечатление, будто…

Я замолчала, вспомнив, о ком я веду речь.

– Какое впечатление?

Как только отключился кондиционер, в салоне моментально стало душно. Я непроизвольно поднесла руку к горлу, словно помогая самой себе сделать вдох.

– Такое впечатление, будто ему, словно капризному ребенку, вдруг позарез понадобилась именно эта игрушка. Но как только он получил ее, то тут же утратил к игрушке всякий интерес. – Мы с Гиббсом встретились взглядами. – Всякий раз, когда он смотрел на меня, у меня возникало чувство, что он ожидал увидеть на моем месте кого-то другого.

Слова сорвались с моего языка прежде, чем я успела подумать о том, что говорю. И вдруг я поняла, что впервые сказала вслух о том, о чем никогда раньше не говорила. Быть может, профессия врача сделала из Гиббса отличного слушателя. А может, я и сама захотела наконец пролить свет на собственный брак, разобраться с тем, что у меня пошло не так. А потому мне было без разницы, кто именно подвернулся в данную минуту в качестве слушателя.

– Человек, о котором вы мне рассказываете, не был моим братом.

Я взялась за ручку дверцы, сгорая от нетерпения поскорее выбраться из душного салона автомобиля на воздух, каким бы тяжелым и влажным он ни был. Но металлическая ручка дважды не поддалась мне, выскальзывая из руки. Тогда на помощь пришел Гиббс. Он дотянулся до ручки и открыл дверцу. Я выбралась из внедорожника и оперлась о дверцу, тяжело дыша и чувствуя, как все мое тело покрылось испариной.