Музыка жизни

Сложнее было с мамой — она не слушала никаких доводов! Мысль о том, что я должна ехать в чужой город, где у нас не было ни родных, ни знакомых, заниматься там легкомысленным делом, просто пугала ее. Она вела себя так, словно я уезжала в ссылку — кричала, что ляжет на рельсы под мой поезд, не пустит, даже попыталась… оттаскать меня за волосы. У меня уже не было сил выносить все это. В то же время понять ее было можно: ей, матери, было спокойней, когда все ее дети были рядом, под крылышком. Мы ведь так привыкли жить вместе, большой семьей.

Я уезжала в Свердловск, оставляя сына Андрюшу у родителей (к тому времени я разошлась с мужем). Потом, когда папу пригласили на работу в Шанхай (советником в одном из институтов), мама вместе с моим младшим братом и с Андрюшей поехали за ним в Китай.

Мне оставалось завершить в Москве несколько неотложных дел и среди них надо было оформить перевод в заочную аспирантуру. Потом я пошла попрощаться перед отъездом с Г. М. Комиссаржевским — моим оперным «сватом». Когда я пришла к нему домой, то на лестницу выскочила его маленькая собачка и укусила меня. Это было не только больно, но и грозило неприятностями: пришлось делать болезненные, но необходимые в таких случаях уколы в живот. Но этот инцидент почему-то казался мне добрым предзнаменованием, знаком того, что у меня впереди все будет складываться счастливо — словно заканчивался период неопределенности и неблагоприятных обстоятельств и начинался период удачной работы, светлых перспектив.

Переполненная сверх меры разного рода эмоциональными впечатлениями, имея в запасе два диплома, я села в поезд, увозивший меня в Свердловск, в неизвестность. Почему-то припомнилась фраза, сказанная мне Т. Шухминой: «Вам нужно уехать из Москвы. Через два-три года вы будете петь в Большом театре». Был конец октября 1954 года…

Crescendo

[3]

И вот я оказалась в незнакомом городе — одна, без друзей, без знакомых. Что ждет меня здесь? Как встретят в театре? Конечно, на душе было неспокойно. После привычной мне московской жизни многое выглядело иначе. Как архитектор я сразу же отметила отсутствие в Свердловске каких-либо особых архитектурных красот. Зато меня поразило, сколько здесь больших заводов — один гигант «Уралмаш» чего стоит! Целый город в городе.

Это было промышленное сердце России, и все здесь подчинялось особенностям и предназначению этого региона. И люди здесь были как-то по-особому деловиты. Среди интеллигенции преобладали инженерно-технические работники, большинство студенческой молодежи училось в различных технических вузах, среди которых особенно выделялся огромный Уральский политехнический институт со множеством факультетов, каждый из которых стоил целого института.

Хотя и интеллигенция, и студенты, и большинство свердловчан были, как говорят, «технари», но многие из них любили оперу и ходили в театр, так что публика здесь была подготовленная, отзывчивая, благодарная. Надо отдать должное тогдашнему директору Максу Ефимовичу Ганелину — Свердловский оперный театр по своему профессиональному уровню и творческому потенциалу соответствовал большому городу. Своих артистов здесь не просто знали — их любили и внимательно следили за их творчеством.

Встретили меня в театре хорошо, и Макс Ефимович, не откладывая дело в долгий ящик, сразу же сказал: «Ваш дебют через неделю, в “Царской невесте”». Должна признаться, что я порядком трусила: почему через неделю? почему так скоро? И хотя партию Любаши я знала хорошо, пела ее в Оперной студии в консерватории, все равно волновалась: здесь настоящий театр, большая сцена, другая постановка, другие требования… Но старалась держаться спокойно, уверенно, не хотела, чтобы думали, что я неопытная певица. В душе же у меня все обмирало, когда я видела на афишах, уже расклеенных по городу, свое имя.

Начались первые репетиции… Мне трудно судить о себе, тогдашней, потому что от волнения в памяти не сохранились многие события тех дней. Поэтому хочу привести здесь воспоминания замечательного певца и прекрасного человека Юрия Гуляева, с которым мы впервые встретились именно на свердловской сцене:

«Первая же встреча с Ириной Архиповой стала для меня откровением. Это случилось в Свердловске. Я еще был студентом консерватории и выступал в небольших партиях на сцене Свердловского оперного театра как стажер. И вот неожиданно пронесся слух: в труппу взяли новую молодую талантливую певицу, о которой уже говорили как о мастере. Ей сразу же предложили дебют — Любашу в «Царской невесте» Римского-Корсакова. Наверное, она очень волновалась — все произошло мгновенно. Позднее Ирина Константиновна рассказывала мне, что со страху отворачивалась от афиш, где было напечатано: Любаша — Ирина Архипова (первое выступление).

И вот первая репетиция Ирины. Не было декораций, не было зрителей. На сцене стоял лишь стул, но были оркестр и дирижер за пультом. И была Ирина — Любаша. Высокая, стройная, в скромной кофточке и юбочке, без сценического костюма, без грима. Начинающая певица…