Музыка жизни

Я выехала в Таллин, совсем не обратив внимания на то, что в Москве вскоре начинало работу учредительное собрание, на котором идея создания творческого союза музыкантов должна была получить конкретное завершение. Я спела свой первый спектакль, который прошел с успехом, и уже должна была готовиться ко второму выступлению в роли Ульрики, как неожиданно раздался звонок из Москвы, от министра. Мне сказали, что я должна срочно приехать в Москву. «Что значит должна? Зачем? У меня договоренность с театром, я должна спеть здесь еще несколько спектаклей!» — «Нет, вы должны приехать в Москву немедленно, вас ждут именно сейчас!» Хотя и в 1986 году Министерство культуры могло требовать от актеров в приказном порядке исполнения всех его распоряжений, я продолжала возражать, объясняя ситуацию, говоря, что могу поставить в неудобное положение театр, который рассчитывает на мои выступления. Кроме того, в Москве у меня в то время не было никаких неотложных дел… Ничего не помогало — голос в трубке продолжал настаивать на моем возвращении в Москву, при этом ничего не разъясняя.

Я, что называется, упиралась, пока мне не позвонил Ю. К. Курпеков, который тогда работал в Отделе культуры ЦК КПСС, и сказал: «Ты должна сейчас же приехать». С Юрием Константиновичем мы знакомы еще со студенческих лет — вместе учились в Московской консерватории, поэтому я поверила, что действительно нужно ехать. Я понимала, что он лучше меня знает, почему надо сделать так, как просят. Тем не менее такая настойчивость меня насторожила, я даже немного растерялась.

Поскольку я настаивала на том, что у меня обязательства перед театром «Эстония», мне разрешили спеть второй спектакль, после чего сразу же вылететь в Москву. Очевидно, руководству театра тоже позвонили, так как наутро после спектакля меня отвезли в аэропорт и посадили в самолет, сказав, что в Москве меня встретят и потому не будет никаких забот с машиной.

В московском аэропорту около хорошо знакомого мне депутатского входа (несколько лет я была депутатом Верховного Совета СССР) меня уже ждала машина, которой я не заказывала. Это тоже настораживало, и я поняла, что все это неспроста и происходит действительно что-то серьезное. Сидя в машине, я спрашивала себя: «Что же все-таки это такое?» Из аэропорта меня должны были отвезти сразу в Колонный зал, где заканчивало свою работу учредительное собрание, я успела только заехать домой, чтобы оставить багаж и переодеться. В Колонном зале я появилась к заключительной части заседания. Получалось, что я попала сразу с корабля на бал. Провели меня в зал через специальный, правительственный вход и такую же правительственную комнату, где уже находилось тогдашнее высокое цэковское начальство: Г. А. Алиев (теперешний Президент Азербайджана), А. Н. Яковлев и П. Н. Демичев. От них-то я и узнала, почему мое возвращение в Москву было так необходимо: оказалось, что «в верхах» уже решили выдвинуть мою кандидатуру в качестве председателя правления нового общества, а предложить ее залу поручили Т. Н. Хренникову. Это было для меня так неожиданно, что я даже не могла ничего возразить. Все находившиеся в комнате тем временем убеждали меня в том, что возглавить новое творческое объединение должна именно я. Разволновавшись, я долго не могла прийти в себя, а события тем временем шли к завершению, и я уже ничего не могла изменить.

Кончилось все так, как и было запланировано: на учредительном собрании зал проголосовал за мою кандидатуру. Когда объявили результаты выборов и меня избрали председателем правления Всесоюзного общества, многие стали подходить ко мне и поздравлять. И только один из собравшихся тогда в Колонном зале музыкантов (это был Иосиф Кобзон) выразил мне… соболезнование: он понимал, какую ношу я взваливаю на себя. И он оказался прав — жизнь показала, что меня и всех, кого со временем мне удалось привлечь к работе общества, ждали впереди немалые трудности.

Я не знала, с чего надо начинать, у меня не было необходимого опыта в столь непривычном для меня деле. Ведь я была прежде всего певица, актриса, но никак не руководитель, не организатор. Да, у меня за плечами было многолетнее руководство работой жюри на конкурсах имени Глинки и имени Чайковского, у меня был опыт работы депутатом Верховного Совета, когда мне приходилось вести прием своих избирателей, выслушивать их просьбы, жалобы, помогать многим из них, особенно в столь остром и по сей день жилищном вопросе. Но всего этого теперь было мало.

Интересно, что жилищный вопрос оказался среди первых, которые мне пришлось решать, когда я приступила к работе во Всесоюзном музыкальном обществе. Прежде всего нам надо было где-то «поселиться». Еще во время разговора в Колонном зале меня успокоили, что эта непростая проблема не должна меня волновать, так как здание для нас уже подобрали, что все уже согласовано на уровне министерства, одобрено в правительстве.