Музыка звездного света

глупыми_одноклассниками._Наверное,_правильно_говорят,

что_человек_может_быть_по-настоящему_счастлив,

только_когда_у_него_есть_что-то_еще_за_плечами.

Если_бы_у_меня_не_было_этого_дерева,_я_бы,_наверное,_рисовала._

_Тот_день,_когда_все_произошло,_не_был_каким-то_особенным.

Просто_мне_хотелось_в_парк._Залезть_наверх,_и_чтобы_все_превратилось,

но_я_ведь_не_знала,_что_будет_дальше._Хотя_если_бы_знала_ — _то_что?_

_Я_разворошила_осенние_листья,_сваленные_у_дерева,_постояла,

прислонившись_к_стволу,_посмотрела_на_небо_и_глубоко_вдохнула.

Я_знала_ — _сейчас_будет_еще_один_мир,_новый_и_неповторимый,

который_я_увижу_в_первый_и_последний_раз_в_жизни._

_Мир_был_туманным_ — _так,_что_почти_ничего_не_было_видно._Было_раннее_утро,

и_солнечные_лучи_светили_сквозь_этот_туман,_как_тогда,_в_темноте.

Еще_я_видела_развалины_старых_зданий,_ярко-зеленый_мох,_появляющийся_из_тумана,

будто_острова._

_И_где-то_вдалеке_я_увидела_человека._

_Кого-то_незнакомого_ — _может,_чуть_постарше_меня._

_Сквозь_туман_мне_не_было_видно_его_лица.

Я_спрыгнула_на_землю_и_пошла_навстречу._Я_еще_не_понимала,_что_случилось,

и_просто_любовалась_неясными_очертаниями_в_тумане._

_Я_подошла,_взяла_его_за_руку_и_подумала,_что_могу_стоять_так_вечно._

_— Вот_так,_ — _сказал_человек._

_— Ага,_ — _тихо_ответила_я._

_Все_это: _и_дерево_невдалеке,_и_туман,_и_развалины,_и_я,

и_особенно_этот_человек,_держащий_меня_за_руку_ — _создавало_еще_один_мир,

который_был_в_миллион_раз_ярче_всех,_что_встречались_мне_до_этого._

_Я_знала,_что_этот_человек_никуда_не_уйдет._

_И_знала,_что_я_никуда_не_хочу_уходить._

_Пусть_будет_так,_вечно._

_— А_если_мы_вдвоем_залезем_на_дерево,_я_исчезну?_ — _спросил_человек._

_— Не_знаю,_ — _сказала_я._ — _Пойдем._

_И_потянула_его_за_руку_ — _туда,_дальше,_где_я_еще_не_была._

_Мы_уходили,_впереди_была_вся_планета_и_целая_жизнь._А_позади,

за_моими_плечами,_навсегда_оставалось_дерево_ — _а_значит,

можно_было_становиться_по-настоящему_счастливой._

Черт! Я оставила листок в книге и яростно захлопнула ее. Это ответ? Зачем

там мое море? Зачем? И как я могла написать то, чего совсем не помню?

Я еще раз посмотрела на листок. Может, я ошиблась, и почерк совсем чужой,

просто похожий? Но нет, вот и придуманная мною «д» — никто ее так не пишет, и

«в», написанная, как большой мягкий знак.

Так, может, это мы с Игнатом уходили от дерева все дальше и дальше, а потом

попросту забыли об этом?

Лучше уж про это совсем не думать, так и свихнуться можно!

Нет, больше никаких книг. От них только хуже.

Помимо воли я открыла эту книгу снова, забрала рассказ и засунула в

энциклопедию.

До лучших времен.

А пока — пусть он тянется, этот мой домашний арест.

И пусть будет где-то Игнат.

Пятница, суббота…

— Как ты думаешь, я его когда-нибудь найду?

— Рано или поздно все находятся…

И воскресенье.

Сашка прибежала рано утром и сама вывела меня на улицу. Когда я переступила

порог нашего подъезда, меня насквозь пронизал холодный ветер. Я вдохнула воздух.

Он был резкий и сухой, будто состоящий из тонких льдинок. Я поежилась.

Мне показалось, что прошло несколько лет. Что все вокруг изменилось… Я

посмотрела на Сашку — она оставалась прежней. Я даже спросила:

— Сашка, правда, всего неделя прошла?

Сашка недоверчиво пожала плечами:

— Ну, наверное…

Осень сделала еще несколько шагов вперед — вперед к зиме. Все вокруг было

оранжево-красным. Еще немного — и пойдет снег, все замрет до лета. Больше всего

я люблю лето — оно теплое. Я говорю так — лето я люблю целиком, а остальные

времена года — частично.

Но сейчас было красиво.

Сашка сунула руки в карманы, переступила с ноги на ногу и спросила:

— Что делать будем?

Я задумалась. И, правда, не стоять же нам у подъезда. И тут Сашка, крикнула:

— Побежали!

И мы сорвались с места и повернули к небольшому парку. Побежали так быстро,

как хватало сил. Перепрыгивая подмерзшие лужи, поднимая вверх упавшие листья,

старательно собранные дворниками в кучи. Я отталкивалась и старалась сделать шаг

длиннее, и почти что летела. И в этом нашем беге растворялось, сжигалось мое

заточение, выбивалось напрочь встречным ветром, а в меня врывалась свобода,

сегодняшний день, весь мир!

— Бежим, бежим, не расслабляемся! — кричала Сашка как заправский тренер.

Мы остановились вместе у какого-то дерева, и, опершись о него, отдышались. И

Сашка снова крикнула:

— Побежали!

Мы мчались дальше, теперь уже наперегонки, то догоняя, то отставая. Я

набирала скорость, хватала Сашку за куртку и, оттеснив ее, вырывалась вперед.

Сашка злилась:

— А-а-а, коза! — и сама рвалась вперед, пытаясь ухватиться за меня. Я

смеялась и уворачивалась.

Сашка как-то изловчилась и поставила мне подножку, и мы вместе упали в ворох

листьев. Отсмеялись, закашливаясь. Перевернулись на спины и смотрели на утреннее

небо. Облака на нем были свежие, только испеченные, чуть красноватые. И мне было

жарко, я чувствовала, как горят у меня щеки.

— Щеки горят, — сказала я Сашке, смеясь.

Сашка дотронулась до моих щек, проверить — как это они у меня горят. Руки у

нее были холоднючие.

— У, земноводное, — пробурчала я.

Сашка поднялась и отряхнулась.

— Пойдем обратно? — спросила она.