Музыкальная шкатулка Анны Монс

Весь остаток вечера Ксюша боролась с желанием позвонить Игнату. Ей ведь надо рассказать ему про Анну, бывшую невестой Стаса. И про Эллочку… и, наверное, вообще хотелось ей с ним поговорить, пусть бы он тоже поделился с ней тем, что знает.

Но тут же Ксюша себя останавливала: в конце концов, неприлично навязывать свое общество человеку, если он общения не жаждет. Игнат сам позвонил бы, нуждайся он в Ксюше.

А он не звонил.

И Хайд, подглядывавший за хозяйкой искоса, тяжко вздохнул: ему непонятны были такие глупости и метания, скорее уж удивило, что вечерняя прогулка оказалась куда короче обыкновенной. Нет, Хайд не был в обиде на Ксюшу, ему просто любопытно.

– Я хочу вернуться домой до темноты, – пояснила ему Ксюша. Она сама не могла понять, откуда взялось у нее это престранное желание. Обычно Ксюша темноты не боялась.

И вообще, чего ей бояться, если Хайд рядом? Он огромный и жуткий с виду…

…а ночью голос подал.

Ксюша проснулась оттого, что Хайд запрыгнул на кровать – а делать это ему было строго-настрого запрещено – и стянул с нее одеяло. Ткнувшись холодным носом в ее шею, он заворчал.

– Что случилось? – спросонья Ксюша попыталась отмахнуться от него. – Место…

Ворчание стало глуше.

И Хайд, убравшись с кровати, направился к двери.

– Ты что-то съел? На улицу хочешь?

Только бы не понос… такой беды с Хайдом не случалось никогда, но – мало ли. Однако признаков беспокойства он не проявлял, просто сидел, смотрел на дверь и ворчал.

А потом вдруг голос подал, громко так, что Ксюша даже подпрыгнула:

– Ты что?!

Не хватало, чтобы соседи опять жаловаться начали, как тогда, когда Хайд только-только появился у нее.

Пес поднялся на задние лапы – ростом он был повыше Ксюши, – передними заскреб по железной поверхности двери и зарычал уже во весь голос.

– Там кто-то есть? – Ксюше вдруг стало жутко. Она смотрела на дверную ручку: та дергалась, хотя Хайд и не касался ее.

Кто-то.

Тот, кто знает, что Хайд – интеллигентный пес и не тронет человека. Точнее, думает, что интеллигентный и не тронет, а на самом деле он вполне и порвать способен, когда своих защищает.

– Тише, мальчик, – Ксюша положила руку на вздыбленный загривок, отчаянно пытаясь понять, как поступить правильно. Полицию вызвать?

Или закричать?

Или затаиться… замок ведь уже сменили. И тот, кто стоит по ту сторону двери, вряд ли об этом знает.

Тогда надо просто подождать. Он поймет, что не способен проникнуть в квартиру, и уйдет.

Ксюша на цыпочках подошла к двери и взглянула в глазок: ничего. Темнота и тишина. Опять на площадке лампочку выкрутили. И завтра тетя Стеша будет причитать, что из-за всякого ворья честным людям никакого житья не стало.

– Уходите! – сказала Ксюша громко. – Или я вызову полицию…

На миг она показалась себе глупой – вот навоображала… но тут же из-за двери донеслось скрипучее:

– Отдай! А то хуже будет.

– Вот сейчас как спущу собаку…

Хайд выглядел так, что становилось ясно – он морально готов, чтобы его спустили, и даже желает наказать наглеца, посмевшего нарушить границы его территории.

– Отдай…

«А то хуже будет», Ксюша уже слышала такое. Она опустилась на пол возле двери и, обняв Хайда, зарылась в его душную шерсть.

– Ну что ему от меня надо?

Хайд не спешил успокаивать хозяйку, он неотрывно глядел на дверь. А когда все-таки присел рядом с ней, Ксюша поняла, что ночной гость убрался.

Вот только проблема не исчезла. Что-то подсказывало ей: он вернется. Если не сегодня, то завтра… или послезавтра… и выберет момент, когда Ксюша будет одна.

Например, на работу она же Хайда не потащит?

Или…

Нет, глупости, это – ночной страх, он исчезнет утром. Ксюша повторила это вслух, ничуть себя не убедив. Да и с наступлением рассвета ночной страх не стал слабее. Ксюша маялась, бродила по квартире, и Хайд неотступно следовал за ней, время от времени тычась носом ей в коленку, словно подтверждая, что он рядом и в обиду ее не даст.

– Решено, – Ксюша сглотнула. – Ты едешь со мной!

В конце концов, она себе самой дороже любых приличий. Хайд – спокойный, и никому он мешать не станет. А если станет… ну, тогда Ксюша опять уволится и поедет в гости к маме. Или к папе. Или к Насте, которая давненько ее в Крым зазывает.

Хайд зевнул, обнажив белые здоровые клыки.

В офис она приехала первой и, проведя Хайда в кабинет – на пустой и просторной, гулкой стоянке Ксюше показалось, что за ней наблюдают, – велела ему:

– Никуда не уходи!

Она и сама из кабинета носа не высунет, хотя, конечно, вряд ли ее недоброжелатель посмеет напасть на нее днем и при людях. А людей в офисе было много.

Первой появилась Эллочка и, заглянув в приемную, поинтересовалась:

– Этого нет?

– Нет пока, – Ксюша хотела добавить, что она понятия не имеет, когда «этот» появится, но он сам избавил ее от объяснений. Игнат вошел в приемную, покосился на Хайда, который приветствовал старого знакомца зевком, но ничего не сказал.

– Мог бы и поздороваться, – дернула плечом Эллочка и, наклонившись к столу, прошептала: – А мы с Викторией серьезно рекомендуем тете – присмотреться! Бери, пока не прихватили.

Ксюша покраснела и пробормотала, что она совсем о таком не думала, даже близко не думала и… Эллочка удалилась, а на селекторе загорелась зеленая лампочка.

Вызывают.

И наверняка станут ее ругать, говорить, что собаке в офисе не место…

– Здравствуй, – Игнат указал на кресло, сам остался на ногах, видимо, помнил, что еще вчера в солидном, роскошном даже кресле, оставшемся от Алексея Петровича, они нашли труп. – И рассказывай.

– О чем?

Вот неуютный у него взгляд, такой, что Ксюшу сразу тянет признаться во всех своих прегрешениях, включая вылазки на соседский огород, пусть и совершенные ею в далеком детстве.

– О том, что случилось, если ты своего монстра сюда притащила.

Хайд – не монстр, у него просто внешность такая.

Но Ксюша вздохнула и рассказала. Про Эллочку с ее откровениями – конечно, некоторые, вроде ее дружеских советов, Ксюша оставила при себе; про ночного гостя и собственный страх. И про решение, что без Хайда она здесь не покажется.

– Разумно… ключи, надеюсь, при себе держишь? – спросил Игнат, стаскивая очередной преотвратный пиджак, на сей раз с гротескно зауженной талией и широкими плечами на ватине.

– Да. А… что со шкатулкой?

– Ничего. Забудь.

Ага, вот Ксюша сразу взяла и забыла! Во-первых, ей любопытно, хотя любопытство, как известно, сгубило кошку. Во-вторых, она все равно в этом замешана, пусть ничего и не совершила, но ведь это ее дом развалили и ей звонили, и приходили – тоже.

– Вот не надо на меня так смотреть! – Игнат отвернулся.

Как?

– История грязная. И лучше, если ты отпуск возьмешь… уедешь на пару недель куда-нибудь.

– Вам кофе сделать? – Ксюша решила не озвучивать те мысли, которые возникли в ее голове после этакого щедрого предложения.

В отпуск… вот уволится и уйдет насовсем!

– Сделай.

Он обиды ее не заметил. И вообще, какое ему дело до Ксюшиных терзаний? У него в голове наверняка мысли толпами бродят, и все, как одна, премудрые.

– Мужчины, – сказала Ксюша Хайду, слабо шевельнувшему обрубком хвоста. – Самоуверенные вы создания… всюду рветесь, а сами себе кофе сварить не способны!

Как ни странно, день пошел своим чередом. Вот только пустой диван наводил на грустные мысли, и портрет Стаса в черной рамке, который принесла Виктория Павловна, напоминал о вчерашнем происшествии. Ксюша заказала цветы и подумала, что надо бы все-таки съездить к родителям Стаса.

А то неудобно как-то…

Ксюша старалась не думать о том, что потенциальный убийца – кто-то из своих, но порою замечала, что начинает смотреть на людей иначе. Вот Виктория Павловна щебечет по телефону, рассказывая дочери о том, как надо правильно выбирать гранаты.

Могла ли она убить?

Полная, мягкая, неторопливая, но в то же время настойчивая… характер у нее имеется. Без характера сложно в одиночку семью содержать… у ее дочери вечно все не ладится.

И если бы кто-то попытался отобрать у Виктории Павловны работу, убила бы она?

Глупо. Специалист ее уровня без проблем найдет новое место, если только… нет, Стас же не в бухгалтерских отчетах копался – тогда можно было бы заподозрить неладное.

Эллочка беседует с очередным клиентом, наверняка из старых, он не только в ее декольте пялится, но и слушает, о чем ему говорят. А это верный показатель.

Могла ли она Стаса убить?

Из ревности?

Но об их отношениях никто не знал, и выходит, что Эллочка сама мотив подбросила, решившись на откровения с Ксюшей?

Дима сосредоточенно раскладывает бумаги. Он терпеть не может беспорядка на столе. И кипа документов, явно кем-то ему подброшенная, раздражает его неимоверно. Зачем ему убивать?

Стас периодически Димку высмеивал, вроде бы не зло, но Дима краснел и начинал заикаться от волнения. Но тогда причина убийства никак со шкатулкой не связана, и… и насмешки – вообще не повод для убийства. Хотя Димка уже прибрал Стасову кружку, и клиенты его наверняка к нему перейдут. Обычно они Стаса предпочитали, тот умел себя подать. А Димка казался нерешительным. И тугодум он по натуре, он не умеет быстро подстраиваться под обстоятельства. Зато – въедливый, цепкий…

Из-за клиентов, пожалуй, убить можно. В теории.

А на практике?

Акулина вышла из своего закутка, уселась в кресло, которое она выкатила в центр комнаты, и уставилась в стену. Карандаш грызет с видом сосредоточенным. Что про нее сказать можно?

Ничего.

Нет, Акулина любит кактусы и выращивает их на подоконнике, а дома у нее целая коллекция. Еще Акулина не пьет, не курит и питается пророщенным зерном, в котором много полезных витаминов.

Она бегает по утрам, а в ящике стола прячет запасные кроссовки.

Что это дает?

Со Стасом они пересекались редко, и тот Акулину недолюбливал. Конечно, неявно, и Ксюша попыталась понять, откуда у нее взялось это ощущение. Эти двое были вежливы, но… вот: на корпоративной вечеринке Стас приглашает на танец всех, начиная с Ксюши и заканчивая Викторией Павловной. Кроме Акулины…

…Акулина приносит домашние эклеры – иногда ей случается готовить, и готовит она, как правило, много. Угощает всех, кроме Стаса.

Они сталкиваются в приемной – и садятся так, чтобы не видеть друг друга.

Ждут. Молчат.

Нет, пожалуй, ощущение ее было верным… Но откуда взялась эта их взаимная нелюбовь?

И имеет ли она отношение к случившемуся?

Ксюша вздохнула: так она вряд ли поймет, что произошло… а вот если… нет, не будь случай исключительным, Ксюша не решилась бы, но ведь произошло убийство. И как знать, не станет ли она сама следующей жертвой? И значит, Ксюша имеет право! Она же никому не расскажет о том, что узнает. И что вообще в чьи-то личные дела нос сует.

А для душевного успокоения можно Алексея Петровича спросить, он разрешит… но тогда придется объяснять ему про Стаса. А Алексею Петровичу нельзя волноваться.

– Я же ничего плохого не делаю, – сказала Ксюша Хайду, который приоткрыл глаз, желая убедиться, что – да, не делает.

Копии личных дел хранились в рабочем компьютере Ксюши, пусть и под паролем, но она все старые пароли знала наизусть. Вряд ли Игнат додумался их сменить.

Файлы Ксюша скопировала на флешку, решив, что изучит их дома. Здесь ее не оставляло ощущение, что вот-вот дверь в приемную откроется и кто-нибудь войдет, застав Ксюшу за сим неприличным занятием.

Дверь и вправду открылась, впустив создание небесной красоты.

Ксюша таких девушек только в журналах и видела… или еще на рекламных щитах. Создание было длинноногим, смуглым и темноволосым. Красоту свою дива не скрывала, и короткие шортики с рваным краем сидели на ней как влитые. Просторная блуза из тонкой ткани позволяла оценить и талию, и грудь, и даже татуировку на боку… Руки ее украшали золотые браслеты, шею – широкое ожерелье с искусственными камнями. В ушах покачивались тяжелые серьги, почти касавшиеся плеч.

– Ты кто? – поинтересовалась дива, окидывая Ксюшу крайне недружелюбным взглядом.

Глаза яркие, а ресницы – длиннющие… и лицо идеально – каждой своей чертой.

– Ксюша, – ответила Ксюша, уже понимая, кого она перед собой видит. И что вряд ли эта встреча – к добру. Похоже, придется ей все-таки другую работу подыскать. – Секретарь.

И как вот эта красавица посмотрела в сторону Игната!

– Секретарь… – странным тоном произнесла девушка и ручку свою нежную на стол положила, демонстрируя роспись на длинных ногтях. – Я Елена Павловна.