Музыкальная шкатулка Анны Монс

…Историю эту Анна в детстве слышала. Мама, страдая оттого, что ее драгоценная девочка растет в неполной семье, раз за разом рассказывала ей о том, что произошло с отцом Анны.

Это было похоже на сказку, грустную только.

В ней маленький мальчик оказывался не нужен собственной матери и отправлялся в детский дом, чтобы спустя многие годы вернуться…

И при виде человека, совершенно ей прежде незнакомого, в душе Анны вдруг всколыхнулась такая лютая ненависть, что девушка сама испугалась этого, чуждого ей прежде чувства. Но оно, и только оно было настоящим. Впервые за долгие годы Анна действительно поняла, ради чего она живет.

Не для матери, чья опека становилась все более навязчивой. Побег ее не спас, и теперь матушка, смирившись с отсутствием Анны, звонила ей… она требовала отчета о том, как прошел день, что Анна делала, что она ела, надевала, куда ходила и с кем, о чем разговаривала… она вновь и вновь принималась твердить, что Виолетта – неподходящая для Анны компания, изводила дочь упреками, порою ударялась в слезы.

Не для Виолетты Анна живет, всецело уверенной в том, что, взяв Анну в дом, она совершила некое благодеяние, и теперь регулярно ей о том напоминавшей. Она требовала от Анны благодарности и покорности, а еще – готовки, уборки, стирки и, естественно, помощи в учебе.

Не для Стаса, который – по непонятной причине – не позволял ей разорвать отношения с ним, но с каждым разом становился все более настойчивым, требуя, чтобы Анна ушла от Виолетты. Видите ли, он счел Анну подходящей кандидатурой на роль своей невесты! Она не заблуждалась, дело тут было не в любви: Стас на нее категорически не был способен. Дело было в характере Анны. Стас искал жену, которая будет сидеть дома и не задавать супругу лишних вопросов, обеспечивать ему уют – за небольшую сумму денег и кольцо на пальце.

Нет, все эти люди были посторонними ей. А вот Перевертень, с его снулым взглядом, – врагом. Самым настоящим, лютым.

Даже после его ухода Анна не успокоилась. Она наблюдала за Виолеттой. Та, всполошенная, металась по комнате, вновь и вновь принимая решение, чтобы тут же его изменить. Выпроводив парня, который никак не желал убираться, надеясь, что его героическое поведение будет оценено по достоинству, Виолетта все же взяла себя в руки. И та самая шкатулка была извлечена из тайника в шкафу и поставлена на стол.

– Из-за нее все… – Виолетта потрогала свою шею.

– Она и правда такая ценная?

Шкатулка не показалась Анне какой-то особенной, более того, в тот момент она и не представляла себе, что эта шкатулка и есть отцовское наследство. Оно, наследство, виделось Анне чем-то куда более значительным, золотом ли в слитках, драгоценными ли камнями, украшениями… воображение всякий раз рисовало ей новую картину, и несчастный Александр в этих видениях лишался чего-то куда более дорогого, нежели деревянная пошарпанная коробочка.

– Очень ценная! Мама мне говорила… ее Петр сделал, тот, который царем был. Для любовницы…

И тут сердце Анны обмерло.

Она ведь не идиотка, в отличие от Виолетты она прекрасно представляла себе, что такое антиквариат. Шкатулка, собственноручно изготовленная Петром Первым, могла стоить сотен тысяч… миллионов…

Этих денег хватило бы на то, чтобы сбежать на край света, куда-нибудь, где есть пальмы, песок и беззаботная жизнь для юной красавицы. Ведь Анна, если разобраться, тоже красивая, не хуже Виолетты, у нее просто нет достаточного количества денег, чтобы раскрыть эту красоту.