Музыкальные диверсанты

Видимо, воспоминания Романова относятся к первому приезду Галича в Бельгию, когда пластинка «Крик шепотом» еще не вышла, иначе он упомянул бы о том, что она, упакованная вместе с какой-либо его книгой издательства «Посев» («Поколение обреченных», «Генеральная репетиция», «Когда я вернусь»), также передавалась советским морякам или туристам. Несколько лет назад мой друг известный музыкант, продюсер и коллекционер винила Юрий Алмазов именно в Брюсселе приобрел такой нераспакованный «сувенир».

Наш человек в Париже

Прежде чем мы продолжим разговор об эмигрантских путях-дорогах Галича, я позволю себе сделать маленькое отступление и показать вам несколько зарисовок из жизни человека, которого никак нельзя назвать «музыкальным диверсантом». Скорее наоборот, он был нашим «музыкальным резидентом» на Западе.

В далеких восьмидесятых, когда эмигранты были в большой моде, кто-то принес кассету, где неизвестный певец высоким, чуть вибрирующим голосом пел про любовь и ностальгию, пел есенинское «Письмо матери» и про то, как живется русскому парню в далеком и чужом Париже. Несмотря на минимальную аранжировку, звучало все очень искренне и как-то светло. Звали артиста Валерий Винокуров.

Помню, как многие тогда говорили о появлении яркого имени в жанре и отмечали интересные параллели с Вилли Токаревым.

Их альбомы — «Ностальгия» Винокурова и «В шумном балагане» Токарева — вышли в один год — в 1982-м. И оба, не сговариваясь, очень схоже по настроению отразили в своих пластинках восприятие западного мира сквозь призму молодого советского эмигранта.

Я простой деревенский стриж,
Нас таких в России немало,
Но однажды попал я в Париж,
И как в омут меня засосало…

На что заокеанский коллега отвечал:

Я тут в Америке уже четыре года,
Пожил во всех ее известных городах,
Мне не понять ее свободного народа,
Меня преследует за будущее страх…

Но если Токарев, спрыгнув со своих «Небоскребов», взмыл в небеса шоу-бизнеса, то Винокуров после яркого дебюта надолго умолк. И потому я более тридцати лет не мог отыскать никакой информации о нем. Только летом 2014-го мне посчастливилось побывать в гостях у музыканта и узнать все из первых уст.

Валерий оказался в Париже в первой половине семидесятых годов почти случайно. Простой, но безумно обаятельный и симпатичный парень из провинциального Ульяновска, он умудрился познакомиться в родном городе с единственной, наверное, француженкой, которая приехала в местный университет на практику. Вскоре они поженились, и Валера неполных 25 лет переместился из-за железного занавеса прямиком в центр мировой буржуазии.

В Париже он стал работать по специальности — учителем физкультуры и тренером по плаванию, но увлечение всей жизни — песня — не отпускало его. Случалось, тоскуя по родным просторам, он искал лекарства от ностальгии в русских кабаре.

В компании Алеши Димитриевича, Володи Полякова, Зины и Георгия, под их рвущие душу песни хмарь на сердце ненадолго рассеивалась. В 1982 году Валерий Винокуров выплеснул душевную тоску в альбоме «Ностальгия».

Пластинка в багаже дипломатов, моряков и просто туристов быстро пересекла советскую границу и разошлась по коллекционерам.

Жаль, что долгие 25 лет она оставалась единственной в дискографии музыканта, потому и не стало его имя известно так же широко, как имена его заокеанских собратьев с Брайтон-Бич. Хотя рок или фатум, случалось, искушали его свернуть с накатанной колеи и с головой ухнуть в кабацкий омут.

Однажды, оставшись без работы, Валера решил устроиться в русский ночной клуб и отправился на аудиенцию к известной всему Парижу загадочной красавице с русскими корнями, вдове корсиканского мафиози мадам Мартини, которая была хозяйкой кабаре «Распутин», да и множества других развлекательных заведений.

На прослушивании, исполнив несколько песен, певец неожиданно для самого себя выдал мадам стихотворный экспромт:

Увы, но я не Паганини,
И не певец на экстракласс,
Но все же мне, мадам Мартини,
Приятно было спеть для вас!

Эти строчки решили его судьбу. Она взяла молодого исполнителя в труппу «Распутина» и даже положила ему жалованье на десяток франков больше, чем Алеше Димитриевичу. Что уж ею двигало, неизвестно, но только, отыграв пару вечеров на сцене роскошного кабаре, Валерий однажды обнаружил свою гитару в гримерке… без струн.

— Алешка, брат, ну как же так? — кинулся он к старому цыгану.

Тот стал уверять, что это не его рук дело. В «Распутине» действительно труппа была немаленькая, и бортануть конкурента мог кто угодно.