Музыкальные диверсанты

Заслуживает большого уважения и внимания пластинка с запрещенными советскими песнями, выпущенная фирмой «Коллектор рекордз». Пластинку эту напел талантливый грузинский актер Нугзар Шария, покинувший недавно СССР. Несомненным достоинством этой пластинки является качество записи. Будучи профессиональным актером, Нугзар Шария обладает замечательной дикцией, с одной стороны, и отличным знанием материала — с другой. А теперь о некоторых слабых местах пластинки Прежде всего английский перевод, сработанный Мишей Алленом. Перевод хороший, но! Отдельные выражения и словосочетания, рожденные в «великую сталинскую эпоху» в трудовых лагерях, переданы не совсем точно. Скажем, слово «червонец» на лагерном жаргоне может означать «десять лет», так же как «четвертак» — это не 25 рублей, а срок заключения в двадцать пять лет. Хорошо было бы и в песне «Антисказка» дать подробное толкование многих выражений, употребляемых Высоцким. Дело в том, что «Лукоморье» — это не просто остроумная пародия на «Руслана и Людмилу», а острая социальная сатира на нынешнее советское общество, что поднимает «Антисказку» над другими песнями этого жанра. Расшифровать эзопов язык Высоцкого и объяснить значение каждого образа было бы крайне желательно, особенно для «загнивающих» в странах Запада. Скажем, непосвященному читателю или слушателю трудно понять без соответствующего комментария на английском языке, что тридцать три богатыря символизируют у Высоцкого торжество партийного хамства и мещанства, и забвение «высоких» революционных идеалов, за которые «кровь проливали». Замечателен, но непонятен иностранцам, как, впрочем, и многим русским эмигрантам, также и ученый-кот, наверняка член Союза советских писателей, и его «мемуары про татар» — уж не крымских ли, высланных «отцом всех народов» куда Макар телят не гонял?. Отсутствие такого комментария снижает «убойную силу» пластинки. Правда, надо отдать должное Мише Аллену — он пока первый и единственный энтузиаст среди русских эмигрантов, добившийся публикации переводов песен советских «бардов» в Северной Америке и более того — вместе с замечательной пластинкой. Одно замечание хотелось бы сделать и в отношении стиля исполнения песен. Совершенно не желаю умалять достоинств исполнителя — Нугзар Шария, безусловно, сделал большое и важное дело и сделал его талантливо и добросовестно. Однако, когда поется о тюрьмах и лагерях, осиплость вполне уместна, а красивость и поставленность голоса, на мой взгляд, «не монтируется». Тон, соответствующий содержанию своих песен, взял сам Высоцкий: о войне он поет сдержанно — но и с горечью, о тюрьмах и конвоирах — хрипло и с ненавистью, о Марине Влади — раздумно и тревожно. При этом голос его — лишь форма, наиболее подходящая к данному содержанию. К сожалению, не получилось этого у Нугзара Шарии — все песни исполняются им одинаково: красивым хорошо поставленным голосом профессионального певца, который хорошо питается и следит за цветом лица. Как сказал бы Станиславский: «Не верю!» Совсем последнее замечание — очевидно, в адрес составителя альбома Виктора Кабачника, честь и хвала которому за отлично проделанную работу Но за каким чертом нужно было включать Евгения Клячкина?

Нугзар Шария (р. 1941). Кадр из фильма «Закон гор», 1964

Напрасно рецензент сокрушался по поводу Клячкина. Композиция вполне укладывается в концепцию. Да и не могло быть иначе, ведь «худрук» проекта Виктор Эммануилович Кабачник был человеком понимающим. Оказавшись на Западе в 1972 году, он одним из первых сделал на радио «Свобода» программы о Булате Окуджаве и Александре Галиче. В свою очередь, Александр Аркадьевич посвятил ему и его супруге Галине «Песню исхода» и «Песенку-молитву».

Виктор Кабачник (крайний справа). Первые годы в эмиграции. Фото из архива Вероники Штейн

В середине шестидесятых Кабачник получил срок за фарцовку и даже стал героем советского документального фильма о любителях легкой наживы. Освободившись в 1968 году, снова оказался в поле зрения органов. Причем уже не МВД, а КГБ.

Журналист Д. Борин в статье «Пасквилянты с псевдонимами: на мутной волне радиостанции “Свобода”» («Известия» от 06.05.1976) обличал бойкого юношу: