Музыкальный инстинкт. Почему мы любим музыку

Когда Альберт Эйнштейн сказал, что все нужно делать насколько возможно просто, но не проще, он говорил о научной теории. Но он мог сказать то же самое и о жизни в целом. Искусство приемлемого упрощения – часть искусства выживания. Когда-то людям потребовалось уяснить, как кричат потенциально опасные животные, и запомнить, какие из сочных ягод годятся в пищу, а какие – ядовитые. Проблема в том, что различия могут быть не самыми очевидными. Лучше ошибиться из предосторожности, но не делать этого слишком часто, в противном случае мы будем шарахаться от безобидных животных и проходить мимо питательной пищи. У нас нет необходимости все время знать, достаточно будет хорошо работающих органов чувств.

Чего мы ищем, так это значимые ассоциации между группами стимулов: связано ли одно с другим? Мы по умолчанию считаем, что связано, если у нас нет причин думать иначе: мы любим искать шаблоны. «Ум, – говорил Леонард Мейер, – имеет тенденцию воспринимать группу стимулов как шаблон или форму, если есть хоть малейший способ связать эти стимулы друг с другом. Мы даже немного искажаем то, что видим или слышим, если это помогает сделать шаблон проще. Гештальт-психологи называют это законом Prägnanz (краткость или лаконичность)».

На рубеже девятнадцатого и двадцатого столетий вокруг Макса Вертгеймера, Христиана Эренфельса, Вольфганга Кёлера и Курта Коффка собралась и активно работала группа немецких психологов. Эти специалисты предположили, что ум обладает холостическими организационными тенденциями, преображающими полученный опыт в нечто большее, чем сумма его частей. С одной стороны, видимую картинку можно считать цветным лоскутным одеялом, а, объединяя лоскутки или разбирая их на отдельные объекты, мы превращаем внешний мир во вразумительное пространство. А еще мы умеем обобщать и классифицировать объекты. Нам не нужно видеть дерево заранее, чтобы опознать его как конкретный объект, даже если это дерево заметно отличается от всех ранее виденных нами деревьев: мы знаем, какова «древовидность». Кошку из мультфильма или детский рисунок кошки мы можем легко распознать, хотя вполне понятно, что эти изображения отличаются от фотореалистичной картинки. Мы можем составить представление о целостном объекте из его фрагментов, например, в случае, когда более отдаленные объекты перекрываются стоящими перед ними. Мы научились предугадывать последовательность движения. Объект, который выходит за пределы видимости ребенка, перестает для него существовать, но мы понимаем, что когда самолет залетает за облако, то вскоре он появится с другой стороны: «поверхность» поля восприятия не так легко может нас одурачить.[35]

По названию гештальт-принципы кажутся чем-то грандиозным, но на самом деле их можно с легкостью понять с помощью визуальных аналогий. Принцип сходства достаточно очевиден: мы можем сгруппировать вместе все видимые белые объекты или все круглые (Рис. 5.1а). Или же мы группируем объекты, находящиеся рядом друг с другом по закону близости (Рис. 5.1б). Принцип непрерывности предполагает, что мы склонны склеивать объекты вместе, если они обладают гладкими контурами, например, когда телеграфная линия проходит за столбом (Рис. 5.1в). По этой причине мы видим Х, когда пересекаются две диагональные линии, а не V поверх перевернутой V; первая интерпретация «дает возможность» обеим линиям продолжать двигаться в том же направлении. Легко понять, почему убежденность в непрерывности помогала охотникам выслеживать добычу, даже если та скакала по камням и между деревьев. Способность сплетать вместе части в связное, хотя отчасти сокрытое, целое зависит, однако, от возможности видеть то, что его перекрывает: сравните эффект на Рисунке 5.2а с тем, когда перекрывающий узор становится отчетливо видным на Рисунке 5.2б. Иногда это явление называют эффектом частокола.

Рис. 5.1 Принципы гештальт-сходства (а), близости (б) и непрерывности (в).

Рис. 5.2 Эффект частокола. Фрагменты на (а) по-видимому не имеют четкой структуры, но когда перекрывающий слой становиться эксплицитным (б), фрагменты группируются и превращаются в знакомые, непрерывные объекты позади верхнего слоя.

И наконец, мы группируем движущиеся объекты, которые перемещаются в одном направлении: принцип общей судьбы. Если одна птица в стае начинает двигаться по иной траектории, чем остальные, мы можем немедленно это увидеть. Это свойство сложнее представить в виде статического изображения, но можно поставить простой эксперимент: нарисовать облако из точек на прозрачном листе и наложить его поверх другого облака, нарисованного на бумаге. Два набора точек сливаются в одну массу, находясь в статике, но они превращаются в две четко различимые массы, если верхний лист начинает плавно двигаться. Поскольку музыка вызывает ощущение движения по траектории голосов и мелодий, существует психоакустическая аналогия этого зрительного эффекта.