Музыкальный подвал

— Как же, разбежался, заявление! — тетя Клава скорчила рожу. — Он мне знаешь чего сказал? Я, говорит, не дебил. — И это больше всего веселило саму соседку.

Наташа и Андрей тоже засмеялись.

— Ой, ребятки! — спохватилась тетя Клава. — Я же вам телеграмму принесла. Чуть не забыла из-за этого лысого угробщика.

И она вытащила из-за необъятного бюстгальтера бланк, уже слегка помятый.

Эту телеграмму передал ей почтальон нынче днем, не застав ребят дома: они как раз ушли в «Детский мир».

Бланк был простой, не поздравительный.

Андрей надорвал липкую бумажную ленточку, отогнул полоску с текстом.

Прочитал. Еще перечитал. Мотнул головой.

— Не понимаю, — сказал он и протянул послание Наташе.

От смеха у Наташи заслезились глаза. Она разобрала не сразу.

СРОЧНО ПРИЕЗЖАЙТЕ НИНА СЕРГЕЕВНА ПОГИБЛА ПОЖАРЕ. БАГИН

— Мама? — переспросила Наташа. — Как?

ВСЕ ТОЛЬКО НАЧИНАЕТСЯ

«Скорая», слава Богу, приехала быстро.

Наташа не приходила в сознание, и ее понесли к машине в шоковом состоянии.

Андрей шел следом за санитаром, но и сам находился почти в шоковом состоянии.

— Вы сопровождающий? — спросили его.

Он тупо кивнул.

— Паспорт больной не забыли? — напомнил врач.

Разумеется, забыл.

Пришлось возвращаться в дом за паспортом.

Чтобы не терять драгоценных минут, доктор в это время тут же, в машине, начал делать пациентке непрямой массаж сердца. Фельдшер налаживал капельницу и пытался прощупать вену, чтобы ввести иглу.

Андрей уселся на откидное сиденье рядом с неподвижно лежащей Наташей.

Водитель включил сирену и мигалку-маячок, и белый фургон с красным крестом во всю мочь погнал по шумным московским улицам.

«Скорая» подъехала к Боткинской больнице и сразу же свернула к корпусу реанимации.

В приемном покое дежурный врач торопливо выхватил у Андрея Наташин паспорт и почти бегом скрылся за белой дверью. Состояние поступившей больной было критическим, не до разговоров и объяснений с родственниками.

Андрей ринулся следом за ним. Он успел увидеть, как Наташу, переложенную с носилок на лежачую каталку, увозят в глубь бесконечного белого коридора, освещенного жутковатым, мертвенным светом люминесцентных ламп.

И тут же два могучих санитара преградили ему дорогу:

— Куда?!

— Там моя жена! — выкрикнул Андрей и попытался прорваться сквозь заслон.

— Здесь реанимация, не положено. Никаких посещений.

— Но поймите, ей плохо, совсем плохо! — упрашивал Андрей.

Стражи были неумолимы:

— Запрещено. Заразу внесешь.

— Я хотел только узнать!

— Справочная в другом корпусе. Завтра с утра подойдешь — все узнаешь.

— Как — завтра?!

Но санитары, сочтя тему исчерпанной, уже скрылись внутри здания. И щелкнули за собой дверь на замок.

Андрей стремглав бросился по больничным аллеям к тому корпусу, где, как ему сказали, был справочный стол.

Как и предупредили санитары, окошко с надписью «Справка» оказалось уже закрытым плотной фанерной створкой.

— Все ушли, сынок, — сказала ему старенькая нянечка, протиравшая затоптанные полы. — Они теперь с утра будут, к девяти. Отошел бы ты, мешаешь.

Андрей вышел на улицу, побрел вновь к реанимационному корпусу. Заглянул в пустой вестибюль. Присесть там было негде.

Но домой уйти невозможно, никак невозможно. Что он будет там делать один до девяти утра?

Он решил провести ночь на территории больницы, благо погода стояла теплая.

Нашел у дорожки обшарпанную скамеечку. Посидел на ней. Пошел бродить под деревьями. Опять вернулся к скамье.

А ночь тянулась так долго, словно в Заполярье, где солнце не появляется по полгода.

Пытка неизвестностью.

…Что будет с Наташей?..

…Что будет с их маленьким?..

Реанимация. Какое страшное слово. Ре-анима-ция. Значит, оживление. Возвращение «оттуда» — из-за грани…

Даже в мыслях Андрей не решался произнести слово «смерть». Но образ чего-то темного, страшного, непоправимого все время довлел над ним.

Сейчас врачи Наташу возвращают. Обратно, сюда, к нему, Андрею. К жизни.

А если не возвратят?

Нет, обязательно возвратят, непременно. Но… ведь им надо вернуть сразу двоих! Возможно ли это?

Время от времени вспыхивала надежда. А что, если с Таткой ничего страшного не произошло, а просто-напросто начались преждевременные роды? Эх, надо было расспросить у тети Клавы, как начинаются роды. До сих пор он никогда этим не интересовался. Знает, конечно, что сперва происходят какие-то «схватки». А что это, собственно, такое, он и не задумывался. Схватки представлялись ему чем-то вроде судорог, но на этом его познания в акушерстве и заканчивались.

У него перед глазами стояла картина: Наташа падает на пол, схватившись за живот. Может, это и была первая схватка?

Тогда бояться нечего. Наташа на седьмом месяце, а он неоднократно слышал, что дети, родившиеся семимесячными, остаются в живых и развиваются нормально.

В голову заползла, извиваясь, строчка из детской книжки, напечатанная крупным шрифтом: «…и от батюшки-царя родила богатыря». Роди мне богатыря, Наташенька, милая! Но главное — вернись ко мне, я без тебя не могу!

В остальных корпусах в палатах уже потушили свет. Но окна реанимации не гасли. Это и пугало, и вселяло надежду.

Захотелось встать и заорать во весь голос: