Музыкальный приворот

Хорошо, что Нинка вручила мне прекрасный диктофон, и голоса вышли более-менее похожими на оригинальные.

Трудно передать, в каком «восторге» была Нинка уже через пять минут.

– Ну что, – сладким голосочком спросила я у подруги, выключая запись, ту самую, когда Келла и Кей обсуждали дела группы на моей кухне, – убедилась?

Вместо ответа Нинка закашлялась, словно подавилась не одной из конфет, чьими фантиками она шелестела весь наш разговор, а целой буханкой хлеба, который кто-то по неосторожности засунул ей в рот.

Она долго и натужно кашляла, а потом, так и забыв извиниться, деревянным голосом начала выуживать у меня подробности, после чего, узнав то, что ей было интересно, разоралась, как милицейская сирена. И ее обвинения были воистину фантастическими!

– Как ты могла не проследить за мной?! Я не должна была больше пить! Это твоя вина! – орала она на меня неженственным басом так громко, что я отодвинула трубку от уха сантиметров на сорок. Если бы я положила ее в дальний конец комнаты, то, уверена, я бы все равно слышала Нинкины ругательства, грозящие плавно перетечь в истерику.

– Почему ты не привела меня в чувство, когда рядом был Кей?! Почему ты ничего не сделала?! Ты же знала, как я хочу увидеть его! Почему ты ничего не сделала? Почему ты ничего не сделала, а?! – заело бедняжку.

– Но, Нина, – уже больше не чувствовала я восторга по поводу того, что имею редкую возможность ошарашить Нинку, – тебя невозможно было привести в чувство…

– Все невозможное возможно! – рявкнула она и повесила трубку.

Я перевела дух. Ну вот, теперь виноват не кто иной, как я, Катрина. Я вчера еще беспокоилась о Нинке, а она теперь закатывает скандалы, будто бы это я ее подпоила, а потом и вовсе продала в рабство! Подумаешь, Нинка проспала момент личной встречи с этим сумасшедшим Кеем, зато у нее теперь есть синеволосый поклонник, которого она нечестным путем влюбила в себя. И вообще, может быть, это ей кара свыше такая предназначена – не встретиться со своим «лапочкой», потому что она, Нина, решила приворожить парня, совершая, таким образом, страшный грех! А что, любить поневоле – это ли не грех? Ведь любовь – это вроде как одна из основных ценностей человека, дарованная как великое сокровище, и все такое, а все эти магические воздействия на чувства к добру не приведут…

Телефон тонко запищал, сообщая, что меня кто-то осчастливливает очередным звонком.

Вот и пяти минут не прошло! Опять звонит Журавль! Ну, я ей сейчас про небесную кару и сообщу. Не надо было ерундой страдать, тогда бы все хорошо и было… а я ни при чем.

Но ничего такого Нинке я сказать не успела, потому что, как оказалось, моя подружка успокоилась и почти совсем нормальным тоном спросила:

– Слушай… Кей меня, правда, на руках держал?

– Правда, – не ожидала я от нее такого вопроса, поэтому решила повременить с гневными нотациями.

Моя подруга вдруг счастливо и звонко рассмеялась.

Вот же эта Нинка – не человек, а загадка. Никогда не знаешь, что она следующее спросит или сделает, скоро вообще бояться ее буду. А смеется-то так, как будто бы ей щекочут подмышки сразу рук семь или восемь.

– Расскажи мне еще раз, как это произошло, – отсмеявшись, попросила она, – и не дуйся ты там в трубку. И не пыхти.

Странно, почему мне постоянно говорят, что я пыхчу. Нормально я дышу. Или все-таки пойти провериться насчет гайморита?

Спать этой ночью я легла только в два часа, пересказав одной любопытной девице едва ли не каждую деталь прошлой ночи.

Я в очередной раз убедилась, что Нинка – чокнутая, а мозги у нее сдвинутые набекрень. Наверное, тараканы всей своей стаей сдвигали, подперев спинами серое вещество.

Интересно, а я от нее сумасшествием заразилась, или еще все впереди?

Наверное, все еще было впереди.

И началось это «впереди» с еще одной моей нечаянной встречи с Кеем, которого я уже и не планировала встретить, хотя, может быть, где-то глубоко-глубоко в душе и хотела этого.