Музыкант

– Нормально, давай, заходи, я тебе покажу, где раздевалка. А тренироваться будем на запасном поле, на основном нам запрещают газон лишний раз топтать.

Тренер сопроводил меня до раздевалки, где к тому времени находились только врач команды и один из игроков. Немолодой, но подвижный толстячок Иваныч, как назвал врача Пономарев, колдовал над коленом футболиста, лицо которого мне было незнакомо.

– Иваныч, ну как там у Валеры колено?

– Пока сильно пусть не нагружает, я думаю, к игре с "Пахтакором" будет в порядке.

– А это вот, знакомьтесь, наш новобранец, будет тренироваться с основным составом, зовут Егор Мальцев.

– Погодите-ка… Не тот ли Егор Мальцев, который выступал на Дне космонавтики?

– Да вроде он, – усмехнулся тренер, – если только мои информаторы не соврали.

– Не соврали, – вздохнул я.

– Какой парень, а! – не переставал удивляться Иваныч, забыв о подопечном. – И поет, и в футбол играет… Наверное, еще и учишься? Как все успеваешь?

– Да вот как-то так, – развел я руками.

– Ладно, хорош парня смущать. Пусть переодевается и выходит на поле. Там с остальными ребятами познакомишься.

На поле я оказался первым. Постепенно подтягивались и другие футболисты. Из знакомых по старым фотографиям были Численко, Мудрик, Царев, Кесарев… Что ни имя – то легенда. Кто-то из них выступил уже не на одном чемпионате мира, тот же Лев Иванович. Кстати, а где же Яшин? Я спросил Пономарева, почему нет знаменитого вратаря, тот грустно вздохнул:

– У Льва был не самый удачный чемпионат мира. Сейчас отдыхает в деревне, приходит в себя, скоро приедет, будет с дублем тренироваться. А там посмотрим… Может, на выезде где-нибудь выйдет в основе.

Ну точно, после чилийского мундиале 1962 года, на котором Яшин проявил себя не лучшим образом, он впал в депрессию и укрылся в какой-то глуши, рыбу ловил. Да еще и сотрясение получил в матче с колумбийцами, тут тоже последствия могут быть. Пару месяцев, насколько я помнил, точно был отлучен от футбола. А все это время в рамке его подменял Владимир Беляев. Похоже, вон тот, во вратарской форме, он и есть.

Тоже ведь судьба – не позавидуешь. Талантливый голкипер, но всю карьеру провел за спиной великого Яшина. Хотя, если бы хотел стать первым номером, мог бы выбрать другую команду. Не знаю, может, он так предан команде?

– …и обойдемся после тренировки без "прописки", – вернул меня в реальность наставник, обращаясь к футболистам. – Ну что, теперь пять кругов по стадиону. Первый Численко, остальные за ним.

Я на правах новобранца пристроился в хвосте. После пробежки приступили к работе с мячом, а в конце тренировки устроили небольшую двухсторонку. Тренировочный процесс не сильно отличался от уже мне привычного по армейской молодежке. Разве что там отдувался один Ильич, а здесь у Пономарева был помощник в лице второго тренера Сергея Андреевича.

Если в ЦСКА мне дали прозвище "Композитор", то здесь с подачи Юры Вшивцева стали называть "Малец". Как обычно бывает, взяли производное от фамилии. Я был не против, и правда, пока по возрасту самый настоящий Малец. Да и по габаритам тоже не великан, ростом ниже меня в команде никого нет. Но все же пока расту, кто знает, может быть, через год я вытянусь еще на несколько сантиметров! Во всяком случае, выносливости мне было не занимать, пахал правую бровку от штрафной до штрафной, успевая и атаку поддерживать, и защитникам помогать.

Любопытно, что в адрес самого Юры ни разу не прозвучало "Вшивый", хотя аналогия с фамилией невольно напрашивалась. Наверное, считалось слишком обидным, или побаивались. Просто Юра – и все.

В раздевалке после тренировки царила непринужденная атмосфера. Ребята оказались компанейскими, прознали с подачи того же Валеры Короленкова, который присутствовал при нашем разговоре с врачом, что я являюсь автором всенародно любимых песен, и сразу посыпались вопросы. В основном, как и у Иваныча, как я все успеваю, ну и про семью спрашивали. Когда я сказал, что отца репрессировали, и как это произошло, все помрачнели.

– Да-а, противоречивое было время, – задумчиво протянул Царев. – Многие незаслуженно оказались осуждены. Что ж теперь, дело прошлое, хотя и забывать об этом не нужно, чтобы в будущем не повторилось…

После тренировки меня повезли в диспансер, проходить медобследование. Оно затянулось до позднего вечера. Но зато я оказался здоров, как бык, и с чистой совестью поставил закорючку в каком-то документе, где цифрами и прописью указывалась моя зарплата как внештатного сотрудника органов внутренних дел в размере ста двадцати рублей. Но Александр Семенович добавил, что по итогам сезона кураторы обычно выплачивают неплохие премии, так что в этом плане мне не стоило волноваться. Я и не волновался, авторские выручали.

А на следующий день мы с Пономаревым поехали к министру внутренних дел РСФСР Вадиму Тикунову. Куратор "Динамо", казалось, посветил меня насквозь рентгеном, а затем улыбнулся и по-отечески приобнял.

– А что, Егор, правду говорят, будто это ты сочинил песню "Наша служба и опасна и трудна"?

– Ну да, с год назад уже.