Музыкант-3 (СИ)

— Слава, надо было тебе ногти подстричь перед игрой, — хмыкнул Стрельцов, наблюдая очередной акт мазохизма.

— А ну тебя, — отмахнулся Метревели. — Удивляюсь, как вам удается оставаться такими невозмутимыми… Чего такого съели?

— Не, не расскажу, а то тоже захочешь, а там такие последствия… С унитаза три дня не слезешь, — заржал Эдик собственной шутке.

Когда футболисты появились на поле, без малого 100 тысяч зрителей устроили нечто невообразимое. Радовало, что на трибунах мелькали и красные флаги. Фото на память, я скромно пристроился с краю. Мы в красных майках и такого же цвета гетрах, и в белых трусах — все как в полуфинальной игре с немцами. Соперники в белых майках и гетрах, и в черных трусах.

Кидаю взгляд на королевскую ложу… Рядом с Елизаветой II, голову которой украшает какая-то мохнатая шапка желтоватого оттенка, восседает не кто иной, как Шелепин. О его прилете мы узнали только сегодня, Александр Николаевич сделал перерыв в своих делах специально, чтобы по приглашению монаршей особы Британии воочию понаблюдать за перипетиями финальной баталии чемпионата мира и поддержать советских футболистов. Опять же — стимул для нас не упасть в грязь лицом на глазах у Первого секретаря ЦК КПСС.

Выстраиваемся в середине поля, военный оркестр играет гимны двух стран. Сначала английский, от хорового исполнения которого стадионом мурашки бегут по коже. Затем грянул наш 'Союз нерушимый…' С трибун доносится свист, но мы свой гимн голосим что есть мочи, воодушевляя себя и нагоняя страх на соперника. Во всяком случае, хотелось бы в это верить.

После того, как оркестр покинул поле — легкая разминка перед стартовым свистком, мы со Стрельцовым перепасовываем друг другу мячик. Наставник англичан Альф Рамсей задумчиво глядит на поле из-под кустистых бровей. Тренер, ставший легендой после домашнего чемпионата мира. Станет ли он легендой на этот раз? Или мы все-таки сумеем лишить его такой чести?

Затем два капитана Шестернев и Мур сходятся в центре поля, рядом с судейской бригадой в лице швейцарца Готтфрида Динста и его помощников — чеха Карола Гальбы и немца Рудольфа Крейнтлейна. Того самого Крейнтлейна, что судил нас в поединке с итальянцами на предварительном этапе. В тот раз отсудил нормально, хотелось верить, что и сейчас история повторится, что не будет он нам мстить за проигранный его земляками полуфинал. Хотелось также надеяться, что в этой ветке реальности не случится дополнительного времени и 'гола-фантома', который был засчитан с подачи лайнсмена Тофика Бахрамова. Тем более что и самого Бахрамова не наблюдалось, поскольку в финале играла советская сборная.

Кстати, по регламенту в случае ничейного исхода в основное время назначались дополнительные полчаса. Если же и они не выявляли победителя, то назначалась переигровка. Никаких послематчевых пенальти. По мне, это было более справедливо, чем полагаться на лотерею в виде 11-метровых ударов.

Право ввести мяч в игру выиграли англичане. На игру они выбрали нетрадиционную схему без ярко-выраженных фланговых игроков, тогда как мы с Хусаиновым привычно заняли места на своих флангах.

— Прессингуем, не забываем! — сделав ладони рупором, кричит Морозов.

Мне-то его слышно, раз уж пока мой фланг граничит с тренерскими скамейками, а до остальных ему докричаться сегодня будет трудновато. Рамсей вон и не пытается, только жестами что-то показывает.

Ну что, поехали, как говорил Юра Гагарин! Хозяева турнира принялись перепасовывать мяч на своей половине поля, мы их пока не атакуем, ждем к себе в гости, чтобы уже от центрального круга начать отбор и затем, завладев мячом, быстро отправить его вперед. Сборная сегодня должна напоминать туго сжатую пружину. Именно этот термин я озвучил перед матчем, и он так понравился Морозову, что тренер успел вставить его в свою речь уже несколько раз.

Минуте на третьей я вступил в единоборство с оказавшимся на моем фланге Нобби Стайлзом. Нобби был нетипичным для своего времени футболистом: низкорослым, да еще страдал серьезной близорукостью, поэтому в игре вынужден был использовать мощные контактные линзы, а за пределами стадиона носил очки с толстыми стеклами. Мало того, он еще в детстве умудрился потерять все зубы, и на игру выходил без зубных протезов, что придавало его лицу устрашающую ухмылку.

Мое плечо оказалось помощнее, Нобби я оттер в сторону, завладел было мячом, но этот недомерок взял и засадил мне сзади по той самой щиколотке, которой больше всего досталось в игре с немцами.

— Е…й в рот! — заорал я, корчась на газоне от пронзившей всего меня насквозь боли. — А-а, бля, сука, бля!

Твою ж мать, ну и боль! Не приведи Бог перелом… Вижу, надо мной мельтешат тени — это наши ребята пытаются пока на словах объяснить Стайлзу, что так играть нельзя, хотя Метревели, впрочем, успел вцепиться нарушителю в футболку. За Нобби заступаются игроки английской сборной, растерявшийся Динст не переставая дует в свисток, а его помощники пытаются разнять футболистов.