Музыкант (СИ)

Маша  рада показать, не дурочка она вовсе .И рисует: и дом,  и лес, а  в углу, свою бедную  куклу .

-Это наш дом, да Маша ,вон какие окна большие. Это речка, скоро будет тепло, и мы будем учиться плавать. А почему Маша ты в углу? Разве тебе здесь плохо?

Маша не может сказать, что это не она, Маша, а кукла. Лиза, что выбросили из страха, и она не поехала в этот светлый дом.

Девочка только  отчаянно машет руками, и кажется, ее поняли.

- Ах, это не ты? Шура? Нет,может это кукла?

 Маша кивает.

 - У тебя нет куклы? А была? Ну, хорошо не плачь. Закрой глазки.

Доктор открывает шкаф, достает что - то и говорит: «Все открывай!»

Перед Машей  на столе сидит чудо-кукла. Настоящая,  не тряпичная. Совсем, как девочка. С огромными синими глазами, с ресницами. Руки кукла тянет к ней.

-Вот смотри, что она умеет, – и Любовь Николаевна уложила  куклу на спину.

Кукла закрывает глаза.

«Умерла, умерла» – кричит в страхе Маша, и рыдая, пытается вырваться из  рук ошарашенного врача.

- Маша, девочка, кукла просто уснула, открой глазки смотри.

Маша нерешительно открывает  один глаз.

Кукла смотрит на нее, живая и невредимая.

Было длинное лето.

А потом Кукла Лиза ехала вместе с ней домой в грузовике ,к маме .

Мама. Вот эта, с серым, изможденным лицом старушка? С опухшими ногами.

-Дождалась, теперь бы еще Борю дождаться.

-Мама, Мама ,а  Маша говорить научилась! – кричит Шура,а Маша молчит, она не узнает маму .

Шура , взахлеб  рассказывает  об этом славном лете.

Глядя на эти загорелые лица, выгоревшие брови  мама улыбается. И Маша, наконец то перестает дичиться, и узнает свою дорогую, свою мамочку.

70-летию прорыва блокады города-героя Ленинграда

Белым пленом зимы этот город объят

Только сердце стучит - Ленинград, Ленинград!

День сегодня счастливый, добавленный грамм,

К пайке детского хлеба и вдовьим слезам.

Это черные дни в   белом аду,

Метронома отсчет  предрекает судьбу.

Ты идешь, нет, плывешь, белым облаком,

Пар изо рта все слабей,

И сугроба постель, для тебя все милей.

В белый саван, тебя, нарядить, был бы рад,

За блокадным кольцом, стервенеющий   враг.

А тебе по дороге спасительный круг,

Чей- то черный, уже остывающий труп,

И последние силы теряя, поймешь,

Что карманы пусты, не донес, не донес,

На синеющем лике из крошек кутья,

Не донес и не выжил, а ты вот должна!

И опухшие ноги, со стоном влача,

Считая шаги, ты дойдешь до гнезда,

Где тепло потерялось, в эти дни навсегда.

Ленинградка моя, ты дошла, ты пришла!

Там навстречу, тебе, не глаза, а лишь рты,

На кровати озябшие дети твои.

И когда, ты по крошке, будешь хлеб им давать,

В полусне понимая, что могут жевать,

Скрипнет дверь, и сосед вам подарит «бревно»

Понял дед, что выжить ему, не дано,

И последние силы потратив, сломал,

Старомодное кресло - последний причал.

И кулечек крупы, и в бутылочке жир,

Чтоб детей не пугать, и тебе, чтоб помочь

Он  отдаст это все, и уйдет, молча в ночь.

И когда затрещат в скромной печке дрова,

Ты поверишь опять, что скоро весна.

Холод белого плена, на руку врагу,

Но не выстудить смерти душу твою.

И читает стихи – этот город Живых,

И симфония жизни в эфире звучит.

И молюсь я о прошлом, что не вернуть,

Чтоб молитвой своей растопить этот круг,

И мне хочется верить, что выживешь ты,

И окрепнут, твои, ленинградцы-птенцы!

Белым пленом зимы этот город объят,

Только сердце стучит - Ленинград, Ленинград!

Украинским наци всех мастей

Короткая память, длинные биты,

в Одессе наци стреляют, как в тире.

Пылают сожженные хаты Славянска,

Правому сектору - Ярош указка.

Но помните ,пепел сожженного сердца ,

Зажжет  пламя ненависти и отмщенья.

И если вы ультрас, так рветесь в Европу,

Нюрнберг отправит вас к деду   Адольфу.

Прах вам и тлен ,и удавка на шею

Кончите ,так же как дед ваш,  Бандера.