Музыканты

- Вы очень любили свою семью?

- Я и сейчас люблю, памятью - ушедших, сердцем - оставшихся.

- Вы очень хороший человек, - искренне сказала Вера. - Я не видела таких хороших людей.

Поужинав, они пересели в низкие мягкие кресла у камина, им подали кофе. Спросив разрешения, Кальман закурил сигару и сквозь завесу дыма долго смотрел на Верушку. Она, отогревшись и насытившись, наслаждалась уютом, покоем и тишиной гостиной, потрескиванием поленьев в камине, игрою пламени и присутствием деликатного, надежного и милого человека. Но что-то женское неудовлетворенно попискивало в ней.

- Какие у вас круглые колени! - задумчиво произнес Кальман.

- Разглядел! - засмеялась Верушка. - Нельзя сказать, что вы слишком наблюдательны!

- У вас удивительно красивые ноги, - осмелел Кальман.

- Но в дырявых чулках, - добавила Вера.

- Верушка, - поколебавшись, сказал Кальман. - Могу ли я попросить вас пойти со мной завтра в город и несколько обновить ваш туалет?

- Несомненно! - с комическим вздохом отозвалась Верушка. - Я ни в чем не могу вам отказать. Но с одним условием, - добавила она серьезно: - Я беру у вас в долг. Верну из первой получки.

- Разумеется, - сказал Кальман. - Я это и имел в виду. А сейчас я пошлю за такси. Вам завтра рано в театр…

Несмотря на юный возраст, Верушка всегда твердо знала, чего хочет, другое дело, что знание своих потребностей ничего ей не приносило. Иначе было сегодня. В магазине на прекрасной Кернерштрассе Верушка без проволочек приобрела голубое плиссированное шелковое платье, под цвет ему туфли, сумочку, перчатки и - верх изящества - в голубых тонах трехцветную косынку. Переодевшись, она гордой и легкой поступью подошла к Кальману, поджидавшему ее в автомобиле.

- Голубая симфония! - произнес он восторженно и с более деловой интонацией осведомился, где же сверток со старыми вещами.

- Зачем тащить старые тряпки в новую жизнь? - со смехом отозвалась Верушка.

Кальман даже не улыбнулся: подобная расточительность была ему глубоко чужда. Верушка не догадывалась, с каким аккуратным и бережливым человеком свела ее судьба. Когда же догадается, то разнесет в щепы жизненные устои Кальмана. Но это случится много позже.

- Куда пойдем обедать? - спросил Кальман, оправившись от легкого шока.

- К вашему зятю, - решительно ответила Верушка.

Жажда реванша пронизывала ее юное, но испытавшее уже немало унижений сердце.

«Кадиллак» остановился возле заведения Иоши. Когда Кальман и его спутница вошли, шустрый ресторатор со всех ног кинулся к ним навстречу. Кальман не подал ему руки, лишь проворчал угрюмо:

- Сперва извинись перед дамой.

- Я впервые вижу эту прекрасную даму и ни в чем перед ней не виноват, - хладнокровно сказал Иоша. - Милости прошу, уважаемая госпожа, весь к вашим услугам! - и он любезно поклонился Верушке.

- Ты негодяй! - вскипел Кальман.

- Он умный человек, - улыбнулась Верушка. - Я не намерена принимать извинения за глупую замарашку, сунувшуюся в первоклассный ресторан. - И Вера протянула руку Иоше.

- Мы будем друзьями, - сказал тот, склоняясь к ее руке…

…Красивая и нарядная, с маленьким чемоданчиком, Верушка отправилась на премьеру «Принцессы из Чикаго».

- Пожелайте мне удачи, тетушка Польди. Сегодня у меня премьера.

- Дай бог тебе счастья, девочка! - тетушка Польди схватилась за край деревянной скамейки. - Большая роль?

- Слов десять… Но самая важная в моей жизни. Я приду поздно, если вообще приду.

- Значит, все-таки женится?..

- А куда ему деваться?.. Но уж очень он нерешительный.

- Кавалер старой школы.

- Слишком старой.

- Это у нынешних: раз-раз - и на матрас. А он приглядывается. Хочет понять: по любви ты за него идешь или по расчету.

- Почему это надо разделять? Конечно, я полюбила. Но ведь я знаю, что он не лифтер и не жилеточник. Влюбиться можно и в голь перекатную, но тогда я бы подавила свое чувство.

- Умница! У тебя сердечко с головкой в ладу. Я сразу, как тебя увидела, поняла, что ты в «Централе» не задержишься.

Премьера прошла триумфально, что уже стало привычным для Кальмана. И Верочка промелькнула по сцене эффектно, хотя замечена была лишь наметанным глазом старых любителей опереточных див, вроде пресловутого Ферри.

Кальман без конца выходил раскланиваться и был величествен, как Наполеон на торжественных полотнах Давида, благо он напоминал великого корсиканца малым ростом, дородностью и угрюмством.

Вера быстро разгримировалась и сбежала вниз, к дверям артистического подъезда, где, как она полагала, ее будет ждать Кальман, но Кальмана не было.

- Господин Кальман не приходил? - спросила она привратницу, потягивающую кофе из большой фаянсовой кружки.

Та отрицательно мотнула головой.

За стеклянными дверями проносились косые струи дождя, как будто нанявшегося сопровождать все перипетии Вериного романа.