Музыкофилия: сказки о музыке и мозге.

Тинитус («похожий на струю пара, вырывающуюся из радиатора») появился за два года до того, как он впервые попал ко мне на прием; вслед за шипением последовал низкий жужжащий звук ("я думал, это холодильник или что-то ещё на кухне"). Примерно через год он начал слышать «набор нот в восходящем или нисходящем порядке, маленькие трели и другие орнаменты из двух или трёх нот». Они возникали внезапно, вертелись в голове часами и затем так же внезапно исчезали. Потом, спустя пару недель, он услышал музыкальные отрывки (которые он опознал, как темы из концерта для скрипки Бетховена) повторяющиеся снова и снова. Он никогда не слышал всего произведения целиком, только мешанину из разных тем. Он не мог определить, что именно слышит – звуки пианино или оркестра – «это всего лишь мелодия», - говорил он. Он не мог подавить мелодию силой воли, и всё же она была довольно слаба, её было несложно игнорировать и звуки извне легко заглушали её; и она исчезала совсем в те моменты, когда он был сосредоточен на физической или умственной работе. Доктор Д. был поражен тем фактом, что, хотя его восприятие реальной музыки было искажено или размыто из-за прогрессирующей глухоты его галлюцинации, тем не менее, были яркие, живые и чистые (однажды он решил проверить это и напел на магнитофон то, что звучало в его голове, а затем сравнил запись с оригинальным произведением – они точно совпали по нотам и темпу).

Напевание само по себе способно вызвать в его сознании нечто вроде эхо, повторения. Я спросил его, получал ли он когда-нибудь удовольствие от своих музыкальных галлюцинаций, и в ответ услышал твердое «Нет!»

Доктор Д. просто привык к своим галлюцинациям, ведь они были довольно слабые. «Поначалу я думал, что разваливаюсь на части, – сказал он, – но теперь я воспринимаю это как багаж. Чем старше ты становишься, тем больше багажа». Тем не менее, он был рад, что его «багажом» оказались эти сравнительно мягкие галлюцинации.

Спустя несколько лет я общался с группой из примерно двадцати студентов колледжа и поинтересовался у них, испытывали ли они когда-нибудь музыкальные галлюцинации; я был поражен, когда трое из них ответили «да». Двое рассказали мне очень схожие истории: во время спортивной игры они пережили краткую потерю сознания, и, приходя в себя «слышали музыку» в течение минуты или двух – музыку, которая, как им казалось, имела внешний источник, возможно, доносилась из системы оповещения или из радио. Третий студент рассказал мне, как он потерял сознание пережил судорожный припадок во время боя карате, когда его соперник в захвате слишком сильно сжал ему горло. После этого он в течение пары минут слышал «приятную музыку», которая тоже, казалось, имела внешний источник.

Некоторые из тех, с кем я веду переписку, сообщали мне, что музыкальные галлюцинации посещают их лишь в те моменты, когда они находятся в какой-то конкретной позиции, обычно – когда лежат. Один из них – девяностолетний старик, "здоровый и с превосходной памятью", как описал его лечащий врач. На праздновании его девяностолетия гости запели "С днем рожденья тебя" (пели на английском, хотя все они были немцами). С того дня он стал слышать эту песню в своей голове, но только в том случае, если принимал лежачее положение. Песня длилась три-четыре минуты, на некоторое время смолкала, а затем начиналась снова. Он не мог ни остановить ее не заставить играть силой воли, и она никогда не играла в его голове, если он находился в другом положении – сидел или стоял. Его лечащий врач поражался: определённые изменения на ЭЭГ в правой височной доле мозга отмечались только тогда, когда пациент находился в лежачем положении.

33-х летний мужчина так же слышал музыкальные галлюцинации исключительно в лежачем положении: «Само это движение – когда я ложусь в кровать – оно словно запускает какой-то механизм, и в следующую долю секунды появляется музыка… Но если я пытаюсь встать или даже сесть, или просто слегка поднимаю голову, музыка исчезает». Его галлюцинации – это всегда песни, иногда их исполняет один голос, иногда – целый хор; он называет их – «мое маленькое радио». Этот мужчина писал мне, что слышал о случае с Шостаковичем, но в отличие от композитора, у него в голове нет металлических осколков.*

(*В 1983 году Донал Хенаган опубликовал в «Нью-Йорк таймс» статью о травме мозга Шостаковича. Хотя никаких доказательств его теории не существует, Хенаган отметил, что, по слухам, композитор был ранен немецкой шрапнелью во время осады Ленинграда, и что спустя несколько лет рентген показал наличие металлического осколка в слуховой зоне его мозга.