Музыкофилия: Сказки о музыке и о мозге

Для людей с заболеваниями неврологического характера песни-паразиты или другие подобные им явления – автоматические настойчивые повторения мелодии или слов песни – могут вызвать дополнительные осложнения. Роуз Р., одна из пациенток, страдавших от пост-энцефалического паркинсонизма[82], рассказывала: находясь в состоянии анабиоза, она чувствовала себя так, словно была «заперта в музыкальной тюрьме»[83] – семь пар нот[84] бесконечно вертелись в ее голове. Она также называла это состояние «музыкальный четырехугольник», внутри него она медленно расхаживала без остановок, из угла в угол. Это могло длиться часами и продолжалось, с интервалами, на протяжении всех 43-х лет ее болезни до тех пор, пока ее не «пробудил» препарат L-dopa.

Песня-паразит как явление обладает свойствами, очень похожими на состояния, характерные для людей, страдающих аутизмом, пациентов с синдромом Туретта или с обсессивно-компульсивным расстройством, – такие люди могут «подцепить» какое-нибудь слово или шум и повторять его, вслух или про себя, неделями, а иногда и дольше. Это особенно поразило меня в случае с Карлом Беннетом, хирургом с синдромом Туретта[85]. «В этих словах для меня нет никакого смысла, – сказал он. – Чаще всего меня привлекает именно звук. Странный звук, любое странное имя может запустить механизм. И я зацикливаюсь на одном слове на два-три месяца. А потом, в одно прекрасное утро, меня отпускает, но на место исчезнувшего слова приходит новое». Но если непроизвольное повторение движений, звуков и слов обычно характерно для людей с синдромом Туретта, ОКР или повреждениями лобных долей мозга, то постоянно играющие в голове музыкальный фразы имеют почти универсальный характер – и тот факт, что песня-паразит может поселиться в голове у любого из нас, является самым веским доказательством огромной и иногда неуправляемой чувствительности человеческого мозга к музыке.

Я думаю, существует определенный диапазон между патологическим и нормальным состоянием, и в пределах этого диапазона песни-паразиты могут возникать внезапно, в полном масштабе, мгновенно овладевая человеком; а некоторые музыкальные произведения могут быть сокращены нашим мозгом до навязчивых фрагментов. Я в последнее время очень люблю мысленно играть у себя в голове третий и пятый концерты Бетховена для фортепиано, в исполнении Леона Флейшера[86]. Подобные «мысленные концерты» обычно длятся десять-пятнадцать минут и выглядят как полные, законченные произведения. Они приходят в голову, как незваные гости, два-три раза в день, и я всегда им рад. Но однажды, одной нервной бессонной ночью, их характер изменился, и я слышал только один быстрый перебор по клавишам[87], длящийся десять-пятнадцать секунд и постоянно, сотни раз воспроизводящий сам себя. Как если бы музыка вдруг зациклилась, замкнулась где-то в плотной нейронной сетке и не могла выбраться из нее. К счастью, ближе к утру звуковая петля лопнула, и я снова получил возможность наслаждаться концертом в полной мере.

Все песни-паразиты объединяет одно – шаблонный, однотипный характер. Они имеют вполне определенную «продолжительность жизни», они могут греметь у нас в голове на всю катушку на протяжении часов или даже дней и потом просто затихнуть, и иногда – очень редко – возвратиться в виде коротких отрывков. Но, даже когда нам кажется, что они исчезли, на самом деле это не так – они просто затихли и как бы ждут нужного момента, чтобы выстрелить; наш мозг может сохранять повышенную чувствительность по отношению именно к этим фрагментам музыки, поэтому любой шум, ассоциация или напоминание о песне-паразите может вновь запустить механизм воспроизведения, иногда даже спустя годы. И они почти всегда обрывочны. Все это очень знакомо врачам-эпилептологам, потому что короткий эпилептический припадок обладает такими же свойствами – внезапные судороги, выброс энергии, конвульсии, потом затухание, но вероятность повторения припадка всегда остается.

Некоторые из моих знакомых, с которыми я веду переписку, сравнивают песни-паразиты с послеобразами, и поскольку я не понаслышке знаю и о первом, и о втором, я склонен согласиться с ними – я тоже вижу это сходство[88]. После напряженного чтения данных ЭЭГ[89] в течение нескольких часов мне обычно приходится делать перерыв, потому что я начинаю видеть волнистые линии на потолке и стенах. Или если я провел весь день за рулем, то все эти поля, заборы и деревья будут потом очень долго мелькать у меня перед глазами, не давая уснуть ночью. После целого дня проведенного в лодке, я буду чувствовать качку еще в течение нескольких часов после того, как сойду на берег. И астронавтам, например, после недели, проведенной в условиях почти нулевой гравитации космоса, нужно время – привыкнуть к земному тяготению. Все это – простые сенсорные эффекты, суть которых сводится к сохранению активности сенсорных систем низкого уровня из-за их перегрузки.