Мы

Естественно, викторина оказалась пародией на то, что принято называть «общими знаниями». Музыкальная тематика ограничивалась в основном современной попсой, спортивная — исключительно футболом, новости и текущие события были банальными, скорее из разряда желтой прессы; и ни единого вопроса из области науки или географии, открытий или хотя бы устного счета. Мы делали что могли, но команда Майка, вышеупомянутые «Мобильники наготове», оказалась сплоченной кучкой, сплошные хихоньки да хахоньки, а Майк с Конни, голова к голове, в ее центре. «Да!» — свистящим шепотом говорили они друг другу. «Класс! Давай пиши!» На поверку Майк оказался не таким уж скудоумным, особенно в том, что касалось песенной лирики и татуировок знаменитостей, и Конни мертвой хваткой вцепилась ему в руку: «Да, Майк! Да! Ты великолепен!»

Тем временем все остальные команды жульничали, причем особо не рефлексируя: то тут, то там слышалось легкое постукивание по мини-клавиатурам, из карманов доносилось бип-бип телефонов, и чем дольше продолжалось все это безобразие, тем больше росло мое возмущение, подогреваемое выпитым пивом, которое нас поощряли покупать для пополнения театрального фонда. Наши шансы таяли прямо на глазах. Я почти сполз со своего складного стула.

— А теперь, — начал ведущий, — предпоследний раунд: флаги мира!

Ну наконец-то! И я моментально выпрямился. И пока другие команды чесали затылки, я одним махом перечислил их все и показал Алби большой палец, но сын на что-то отвлекся и даже не взглянул на меня. А затем — я не мог поверить своей удаче — назовите реки, назовите озера! Я срочно мобилизовал членов нашей команды на мозговой штурм, и тут настало время подсчитывать баллы.

Мы обменялись нашими бумажками с командой Майка и Конни, и я видел, как они смеялись и издевались над нашими ответами на вопросы о поп-музыке. Я же, в свою очередь, покачал головой по поводу их соображений насчет флагов. Венесуэла? Ох, Майк, прости, но нет. Я старался быть кристально честным, бонусных баллов сколько: один или два? Тем временем Майк с самодовольной ухмылкой вернул нам наши бумажки, и я тотчас же заметил несколько ошибок. Совершенно очевидно, что имело место злонамеренное занижение наших оценок, несколько баллов было потеряно из-за СССР вместо Россия, хотя фактически СССР — более корректный ответ. Увы, слишком поздно, потому что баллы уже зафиксировали и началось оглашение результатов.

Шестое, пятое, четвертое, третье. На втором месте «Череподробилки». Команда Майка и Конни обошла нас на два балла. Я смотрел, как Майк с Конни обнимаются под приветственное улюлюканье и бурные аплодисменты, а Райан с Алби сжимают кулаки и гукают, точно обезьяны.

Но меня не оставляла некая озабоченность. Всего один дополнительный балл за бонусный вопрос, тогда как мы дали им два? И ничего за СССР? Я сосчитал в уме количество наших баллов, затем пересчитал еще раз. Что там говорить, у нас украли победу, и я понял, что у меня нет иного выхода, как подойти к ведущему и потребовать пересчета.

Публика и конкурсанты были сбиты с толку. Разве вечер еще не закончен? Не совсем, мне надо обсудить с мистером О’Коннеллом, классным руководителем Алби, расхождения в подсчете баллов.

Мистер О’Коннелл прикрыл рукой микрофон:

— Вы точно хотите это сделать?

— Да. Полагаю, что да.

Тем временем в зале воцарилась мрачная и зловещая атмосфера трибунала, где судят военных преступников. Я искренне надеялся, что мое вмешательство будет воспринято в том же легкомысленном ключе, в котором проходило мероприятие, но родители неодобрительно качали головой и поспешно натягивали пальто, и тем не менее пересчет продолжался, как мне показалось, целую вечность, пока в полупустом зале не объявили, что наши «Череподробилки», вполне оправдав свое название, опередили соперника на полбалла! Я бросил взгляд на своего сына. Он не выкрикивал приветствия. Не вскидывал вверх кулаки. Он сидел на скамье, схватившись за голову, а Райан обнимал его за плечи. В гробовом молчании мои соратники-Череподробилки разделили прибыль: ваучеры на десять фунтов, которые можно потратить в местном садовом центре, и мы прошли на школьную парковку.

— Мои поздравления, Дуг, — ухмыльнулся Майк, стоявший возле своего «форда-транзита». — Ты показал нам, кто тут босс! — И, гнусно подмигнув моему сыну, добавил: — Твой папа — гений!

В древности мы бы просто сошлись с ним один на один, вооружившись дубинами и камнями. Возможно, так оно было бы лучше.

В общем, наша троица ехала домой в гробовом молчании.

— Пока я жива, чтобы больше никогда, слышишь, никогда никаких разговоров об этом вечере, — тихо сказала Конни, отпирая входную дверь.

А мой сын? Он, ни слова не говоря, поднялся в свою комнату, полагаю по ходу дела размышляя на тему, какой у него умный отец.

— Спокойной ночи, сынок! До завтра!

Я стоял у подножия лестницы, смотрел ему вслед и думал, не в первый и, увы, не в последний раз, какое все-таки ужасное чувство — тянуться за чем-то и понимать, что отчаянно хватаешься за воздух.

156. Свидание