Мы, боги. Волшебный остров (Nous, les dieux: L’оle des sortileges)

Ничего общего между двумя берегами голубого потока. С противоположной стороны почва черная, цветы черные, ирисы черные, а листья темные.

– Я могла бы спеть что-нибудь для воодушевления, – предлагает Эдит Пиаф.

– Нет, спасибо.

Внезапно раздается хриплое рычание, исходящее из огромных легких, которое заставляет нас содрогнуться. У нас плохое предчувствие.

– Что будем делать? – спрашивает Мэрилин.

– Возвращаться, – предлагает Эдит Пиаф.

В этот момент я слышу жужжание у себя над головой. Моя сморкмуха.

– Осторожно, шпионка! – восклицает Мата Хари, которая быстрым жестом ловит херувимку и держит ее в ладони.

– Надо ее раздавить, а то она нас выдаст, – говорит Эдит Пиаф.

Я напоминаю:

– Ее невозможно убить. Это химера, она бессмертна.

– Но мы можем закрыть ее где-нибудь, откуда она не сможет улизнуть, – уточняет Рауль.

Он хватает за крылья сморкмуху, все волосы которой уже взъерошены. Она потрясает кулаком, как будто угрожая нам, а из разинутого рта, показывающего язык бабочки, раздается сверхвысокий писк.

– Возможно, она издает ультразвук, как некоторые животные, чтобы предупредить кентавров, – указывает Мата Хари.

Куском льна, оторванным от тоги, она на всякий случай затыкает херувимке рот. Такое отношение еще больше выводит ту из себя, она корчится и извивается, пытаясь освободиться. Я вмешиваюсь:

– Отпустите ее. Я ее знаю.

Не слушая меня, Рауль привязывает нитку от своей тоги к ее ноге. Существо с трудом взлетает, вытягивает ногу и морщится, чтобы показать, что мучается от привязи.

– Она должна знать, что там, впереди, и хочет нас предупредить, – говорю я.

– Если только она не опасается, как бы мы не обнаружили, что же там, – отвечает Рауль недоверчиво.

Я пожимаю плечами и вытягиваю палец, как жердочку. Сморкмуха тут же садится на него. Я вытаскиваю у нее изо рта кляп.

– Нельзя постоянно жить в страхе. Иногда нужно рискнуть и поверить.

Восхитительная маленькая химера делает недовольную мину и подбородком показывает на нить, все еще держащую ее в плену. Я отвязываю ее. К удивлению друзей, она не улетает.

– Я знаю, что даже если ты не можешь говорить, ты нас понимаешь, сморкмуха. Ты хочешь нам помочь? Ты нам нужна. Если согласна, кивни головой.

Херувимка качает головой сверху вниз.

– Отлично. Ты хочешь предупредить, чтобы мы не ходили дальше?

Она утвердительно кивает.

– Ты знаешь, что мы не можем вернуться.

Она начинает делать знаки, показывая на веревку и берег.

– Похоже, она хочет сказать, что может укрепить веревку на другой стороне…

– Нет, ты правда думаешь, что она сделает это для нас? – удивляется Эдит Пиаф.

Но херувимка уже улетела, ничего не взяв с собой.

– В любом случае, эта веревка слишком тяжела для бабочки, – с пониманием говорит Мэрилин.

– Ну что ж, делать нечего, только оставаться здесь и ждать кентавров, – говорит Рауль. – Мы пропали.

– А почему не продолжать идти дальше? – спрашивает Эдмонд Уэллс. – Пропадать, так пропадать, хотя бы узнаем, что там.

Снова хриплое рычание, и теперь еще звук тяжелых шагов, от которых дрожит земля.

– Я могу спеть, чтобы удалить угрозу, – говорит Эдит Пиаф, дрожа всем телом. – В прошлый раз это подействовало.

– Нет, спасибо, ни к чему.

Мы напряженно ждем, когда под шум крыльев появляется спасение в виде сморкмухи, вернувшейся в сопровождении косоглазого грифона. Она указывает ему на веревку с куском сучка. Крылатый лев с клювом орла поспешно хватает их и летит к другому берегу, чтобы закрепить именно так, как я объяснил херувимке. Его косоглазие мешает точности движений, но с помощью сатиров на другом берегу палку быстро укрепляют в земле. Фредди поднимает веревку повыше, чтобы сирены не могли ее достать. Он прикрепляет деревянную рукоятку, снабженную привязанной к дереву бечевкой, чтобы она могла вернуться обратно.

– Ну вот, тирольская переправа снова налажена.

Раввин отправляется первым, чтобы проверить надежность всей системы. Он тихо скользит над голубым потоком, недосягаемый для водяных тварей, которые пытаются его схватить.

– Все нормально, – кричит он нам с другого берега, укрепляя тирольскую переправу.

Мэрилин Монро тянет за бечевку, чтобы вернуть рукоятку, отправляется следующей и перебирается невредимой. За ней следуют Мата Хари, Эдмонд Уэллс, Эдит Пиаф, Рауль и, наконец, я.

Тем временем сирены объединили усилия. Мне навстречу в центре потока встает целая живая колонна. Они взобрались одна другой на плечи, чтобы подняться повыше. Мою ногу внезапно сжимает мертвая хватка.

Эта очаровательная рыба пытается утащить меня в воду. Херувимка садится ей на глаза, чтобы отвлечь внимание.

Крест Рауля еще действует, и точный выстрел освобождает меня от вражеского захвата.

Я наконец тоже добираюсь до другого берега.

– Спасибо, Рауль.

Херувимка жужжит, чтобы напомнить о своей роли в моем спасении.

– Спасибо тебе, сморкмуха. Мы чудом спаслись.

А сатиры уже повторяют хором:

– Мы чудом спаслись. Мы чудом спаслись.

И дергают нас за тоги.

– Что вам еще? – интересуется Рауль.

– Что вам еще. Что вам еще.

Раввин исследует тирольскую переправу.