Мы больше не люди

ГЛАВА 2. МОЕ ИЗГНАНИЕ

Да что там происходит? − сердилась, натягивая на голову одеяло.

Звонили в домофон коттеджа. Приоткрыла один глаз. Сфокусировалась на часах, что проецировали время на потолке. Шесть тридцать утра. С ума сошли. Сегодня суббота. А если учесть, что банкет завершился далеко за полночь, спала я всего ничего. Трезвон не умолкал. Кто-то настойчиво и требовательно жал на кнопку звонка. Наконец, хлопнула входная дверь. Судя по тяжелой поступи, открывать отправился отец.

Ну, сейчас он им задаст, − ухмыльнулась я, проваливаясь обратно в сон.

Звонить перестали, но начался такой грохот, что нормально спать никак не выходило. На этот раз разлепила оба глаза. Семь двадцать утра. Придется все же спуститься, посмотреть, что за кипиш на первом этаже.

− Не смейте тут рыться! Это мои личные вещи! – на повышенных тонах кому-то выговаривала мама.

− Марьяна, не вмешивайся, − пытался успокоить жену отец.

− Сережа, как не вмешиваться, если наш дом переворачивают вверх дном!

− Марьяша, у нас сейчас проблемы посерьезней, чем раскуроченный дом.

− Мама, папа? Что происходит? – начала спускаться я по лестнице.

Родители в пижамах сидели рядышком на небольшом диванчике посреди сквозной комнаты, что служила нашей семье общей гостиной, которую в данную минуту наводнили незнакомые лица. Они выдвигали полки, бросали наши вещи на пол. Судя по доносившимся звукам, во всех помещениях первого этажа коттеджа находились чужие люди.

− Вероника, хорошо, что ты встала, − произнес отец с несвойственной его голосу печалью. – Мы бы сами тебя разбудили, да нам запретили.

− Что значит запретили? – ничего не понимала я.

− Мы теперь с твоим папой преступники, − с нажимом на последнее слово произнесла мама, сверля злобным взглядом тетку, вытряхивающую на пол диски из подставки у телевизора.

Это была папина коллекция дисков. Большая фильмотека, которую он собирал не один год.

− Проснулась, девица, отлично, − влезла в наш разговор эта самая тетка и крикнула:

– Константин Петрович, отправляйте наверх людей!

Из нашей кухни появился слишком бодрый для раннего субботнего утра мужчина. И очень уж азартно он оглядел нашу троицу. На мне задержал плутоватый взгляд, скользнув по оголенным ногам. Когда я выходила в гостиную, мне не пришло в голову переодеть одежду для сна. И теперь вот, оказалась перед посторонними в слишком прозрачной майке и в слишком коротких шортах, что не скрывали синяков на бедрах, оставленных Сашиными руками.

Константин Петрович призвал трех помощников, вместе они направились на второй этаж. А я вспомнила, что видела этого мужчину раньше, в доме у Лизы. Он приходил к ее отцу.

– Может уже скажете, что происходит? – обратилась я к родителям.

– У нас делают обыск, – вздохнул отец.

Мне не нравилось видеть папу таким… таким потерянным. Он всегда излучал силу, уверенность, спокойствие. А сейчас сник, как будто сдулся, как воздушный шарик.

– Обыск? Но почему?

– Папу обвинили в растрате казенных денег, а меня в афере с деньгами благотворительного фонда, – нервно ответила мама.

– Что!? Но ведь это же неправда!

– Конечно, неправда, – согласилась мама.

– А что они ищут?

– Доказательства нашей виновности, по-видимому, – пожала плечами мама.

Мне вдруг стало холодно в хорошо отапливаемой гостиной. Я подняла с пола плед, скинутый туда теми, кто проводил обыск, и завернулась в него.

Мы с папой сидели молча, мама же не сдерживалась, ругалась и грозилась расправой всем, кто причастен к обыску в нашем доме.

– Нашли, – спустился через какое-то время со второго этажа Константин Петрович.

Его мерзкая физиономия лучилась довольством.

– Что Вы могли найти!? – истерично выкрикнула мама. – О чем Вы говорите?

– Вот об этих документах, – потряс мужчина двумя пластиковыми папками перед нашими лицами. – Тут все ваши махинации.

– Что это еще за папки?! – не успокаивалась мама. – Сережа, разберись немедленно!

– Обвинения Вам уже зачитывались, – продолжал Константин Петрович, не обращая внимания на истерику моей мамы. – Теперь, в связи с найденными доказательствами, довожу до сведения, что все Ваше имущество, включая этот коттедж, будет конфисковано.

Он достал какую-то бумагу и показал нам.

– Что значит, включая коттедж? А как же я? Где я буду жить? – пролепетала, заикаясь.

– А что, Вы, девушка? – издевательски ухмылялся Константин Петрович. – Вам уже восемнадцать лет. Пора самой начинать работать. К тому же, у Вас имеется родственница. Будете жить у нее. С ней связывались и возражений она не выказывала.

– Вы говорили с Ариной? – схватилась за горло мама.

– Час назад, – подтвердил гадкий мужик. – Ваша сестра согласилась приютить племянницу.

– Папа?! – отказывалась верить я в то, что все это происходит с нашей семьей на самом деле.

– Вероника, – обернулся папа ко мне. Впервые за эти утренние часы его взгляду вернулась былая твердость. – Позвони Горскому Аркадию Лукичу. Его номер есть в любом городском телефонном справочнике. Он адвокат и… надеюсь, все же друг.