Мы больше нигде не дома

Он не любил вспоминать те времена. Но сейчас вот вспомнил. Потому что она все-таки потащила его по сувенирным лавкам и базарчикам.

— Мне нужно купить — хоть что-то. Вот я вернусь и Поля родит через пару месяцев. У нее там точно девочка. И я хочу что-то такое… чудесное… народное… какой то промысел…

Они бродили, смотрители… и вдруг в каком-то полуподвальном магазинчике, на Большой Конюшенной…

— Смотри! Полхов-Майдан!

Их было ни с кем не спутать. Вот эти матрешки, не с гладким пробором, как у Семеновских, а с непокорным завитушкам на лбу и на щечках. Вот эти райские шкатулочки с розовыми закатами, вот эти свистульки…

— Откуда они у вас?

— Нравятся, да? Выбирайте.

— Это старые?

— Почему старые? Все новенькое!

— Но они же там все спились…

— Ну не все ж спились. Там же школа, там училище… Да, был момент в 90-е, фабрика встала. Ну все ж тогда… вы ж помните… Но дети то не спились! Они ж там с детства этому учатся. Дети не спились. Выросли. И все снова запустили! Возродили промысел. Дети то продвинутые, у них теперь сайт, википедия, дистрибьютеры от них приехали. Мы с ними уже пару лет работаем. Смотрите, берите…

Маргарита рассматривала игрушки. Зарылась в них, как в россыпи сокровищ…

— Смори, теперь они церкви рисуют!

— Да, конешно, теперь храмы рисуют — в голосе продавщицы звучала гордость.

— А вот посмотрите, какой еще у нас есть! Это не полховский, это нам художники сдают, но тож деревянный, как раньше делали: неваляшка «Ванька-Встанька».

Девушка протягивала Антону маленького «Ваньку-Встаньку». В их детстве таких не было — были целлулоидные пупсы-неваляшки. Их выпускала фабрика в городе Котовске, под Тамбовом. У девчонок были такие куклы, похожие чем-то на матрешек. А у него был Заяц. И еще Клоун. и еще Доктор Айболит. Все равно слово «неваляшка» не прижилось. Им только продавцы пользовались. А сами дети, их всех, и кукол, и клоунов и зайцев, называли «Ванька-Встанька». И вот теперь сделали настоящего Ваньку. И тут Антон понял, что «Ванька-Встанька» это не только символ возрождающегося из пепла и хаоса, непотопляемого человека, это еще и он, тот самый Навскдка.

Его любимый скомороший герой. Так-то вот. Не спились. И возродили промысел.

Антон смотрел на Полхов-Майдан.

На ладони у него покачивался Ванька-Встанька, неутомимый Навскидка.

Перед ним был Рай, нарисованный на крышках деревянных шкатулок.

Небеса в Полхов-Майдане были розовые, трава изумрудная, закаты малиновые… Там стояли беленькие домики под красными крышами.

А еще в Полхов-Майдане протекала ослепительно синяя речка, и по ней плыли лодочки. На бережку мельницы вертели радужными крыльями. Оранжевое солнце раскидывало лучи. Лучи отражались в золотых куполах.

Не спились. И возродили промысел. И все.

Антон смотрел на матрешек.

Все они были беременные девушки.

Внутри у каждой была еще одна беременная девушка, а у той внутри еще одна…

Голубоглазые, черноглазые… рыжие, брюнетки, блондинки…

У всех были черные брови дугой и красные губки бантиком.

Все они улыбались.

В глазах у каждой Антон прочел одно-единственное вековое моление:

ТОЛЬКО Б НЕ БЫЛО ВОЙНЫ.

Нью-Йорк 2019

Продолжение следует…