Мы будем на этой войне. Не родная кровь

Трошин не спеша ехал по улице, погружённый в свои мрачные думы. Появление Натальи стало для него неожиданным. Она шла по пешеходной дорожке с небольшой плетёной хозяйственной сумкой в руке.

В последнее время горожанам стали выдавать талоны на продукты первой необходимости. Это несколько разрядило ситуацию, но не ослабило социальное недовольство в целом.

Фёдор быстро развернулся на пустой дороге, поравнялся с женщиной. Та шарахнулась в сторону, но когда за опустившимся стеклом увидела знакомого, несколько успокоилась, однако совсем окаменела лицом.

– Здравствуй, Наташа, – сдержанно поприветствовал он женщину.

– Здравствуй, Фёдор, – отозвалась та, не поворачивая головы в его сторону, продолжая идти не торопясь.

– Напугал я тебя?

Женщина промолчала.

– Я заезжал к тебе только что. Даже не ожидал, что встречу на улице.

– Зачем ты ездишь ко мне, Фёдор? – ровно поинтересовалась Наталья, и также спокойно продолжила: – У тебя же семья есть. Мы уже не раз и не два говорили об этом. Что ты мучаешь и себя, и меня?

– Люблю я тебя, Наташа. Вот и езжу, – хмуро ответил Трошин.

– А я тебя не люблю. И говорила об этом уже много раз.

– А брательника моего любишь, значит, да? – непроизвольно катая желваками, спросил Фёдор.

Губы Натальи тронула лёгкая усмешка и тут же пропала.

– Ивана-то? А это не твоё дело. И я не лезу в его жизнь, как ты в мою. Где твоя гордость, Фёдор? Что ты за мужик такой? Вот вы братья с Иваном, а совсем разные.

У Трошина в нервном тике задёргалась щека.

– Не надо сравнивать меня с этим уголовником, – всё же спокойно сказал он.

– В ином уголовнике человеческого больше, чем в свободном, никогда не бывавшем там, – вздохнула женщина.

– Это ты сейчас обо мне? – недобро сверкнул глазами Фёдор.

Его лицо и бритая наголо голова покраснели от сдерживаемой злости.

– Это я сейчас вообще, – по губам Натальи опять скользнула едва заметная улыбка.

«Вот за что я её люблю, а? – подумал вдруг Фёдор. – Обычная баба. Да, симпатичная и даже красивая, на мой вкус. Но таких полно. Почему именно она? Скажи кому, – так ведь удивятся, ответят: посмотри вокруг, открой глаза, одиноких баб пруд пруди, а ты за одной юбкой таскаешься. И будут правы. Я сам это понимаю без чужой подсказки. Что со мной происходит?

Вон, и мочки ушей у неё некрасивые, и кожа на шее уже дрябнуть начала, и осанка изменилась, и глаза потухшие. Но она может быть другой, я знаю это, я видел её другой и просто терял голову, мычал как телёнок. Откуда у некоторых женщин такая особенность – забирать у мужиков разум и волю? Что за напасть такая?!»

– Уезжай, Фёдор, – спокойно произнесла Наталья.

– Ну, ладно, – процедил Трошин и прибавил газу.

Он внезапно для самого себя решил поехать к Ивану, всё же понимая, что глупо, вздорно и бессмысленно. Но Фёдор хотел только одного – врезать зеку со всей дури, сколько есть в руках. Всю жизнь эта морда на его пути маячит. И выкормыш его туда же!

Трошин знал, где снимает квартиру Иван, хоть и не общался с ним почти: мать как-то между делом рассказала, что бывала у Ваньки в гостях. А Фёдору адрес почему-то запал в память.

Его автомобиль летел по улицам. За стёклами мелькали редкие прохожие и ещё более редкие машины, ведомые водителями по каким-то делам.

Вот промелькнула небольшая толпа, азартно бьющая кого-то. Другие раскачивали легковую машину с уже выбитыми стёклами, чтобы перевернуть её.

По кузову джипа гулко стукнули несколько камней или ещё чего-то тяжёлого.

Фёдор зло выругался и дал ещё газу, оставляя далеко позади беснующихся молодчиков.

Никого застать дома ему не удалось. Выяснять у соседей он ничего не стал. Да и внезапная ярость поутихла.

Пора возвращаться на свою базу.

Сегодня Трошин запланировал выезд за город на очередную охоту. Его ухари сидеть без дела не должны: кормить надо всю эту ораву из родственников. Нужно решать вопросы с горючкой для машин и для дизеля, чтоб свет был. Нужно решать вопросы, чтобы была вода и своевременное и постоянное тепло в батареях – зима не за горами. Помимо этого есть ещё куча всяких дел и делишек. Полицаям ещё надо отстёгивать, чтобы не лезли, куда их не просят.

Проблем не меньше, чем в его бывшем бизнесе.

Прежде Фёдор никогда бы не подумал, что занятие криминалом может включать в себя столько забот. Только в фантазиях кажется: раз – и всё! Деньжат срубил по-лёгкому, можно жить весело. У кого-то так и получается, наверное. Но у них и ответственности нет такой, как у него. В общем, как ни крути, а приходится ему быть точно таким же заботливым отцом-командиром, что и прежнему главарю. И зачем он только надел на себя чёртов хомут? Бросить всё к едрене фене? А как жить тогда в нынешних условиях? По мелочи шакалить? Так он никогда не хотел этого, всегда к большему стремился. Вот и получил, чего просил.

Ещё поговаривают, что со дня на день в город введут войска. Уже появились военные патрули. Так что введение войск должно положить конец почти полной безнаказанности. Но ведь это означает, что и ему самому придётся лечь на дно. Тягаться с регулярными войсками нечего и думать.

Будь что будет. А пока надо урвать что-то и себе.

Трошин вздохнул нерадостно.

Его мысли опять переключились на Наталью.

Чёрт бы побрал эту любовь…