Мы будем на этой войне. Не родная кровь

* * *

Андрей Николаевич возвращался из Новосибирска, куда ездил на своём автомобиле. Его, как крупного чиновника, в числе других пригласили к полномочному представителю президента.

Из Красноярска поехали колонной, в сопровождении полиции, для безопасности, само собой. А вот возвращался он один, хоть и понимал, что рискованно это очень. Давешняя засада в лесу многому научила. И всё же поехал один. Причины тому были разные: с кем-то отношения неожиданно разладились ещё на встрече у полномочного представителя, кто-то остался в Новосибирске по делам. Савельев никого ждать не стал.

На встрече обсуждалась одна главная тема – положение в стране и όкруге, в частности. Результатом этой поездки лично для Савельева стало неприятное осознание, что даже среди равных ему нет единства, что уж говорить об электорате.

У некоторых, кого Андрей Николаевич прежде знавал как исключительно лояльных к власти, той самой лояльности будто и не бывало никогда. Они открыто поддерживали оппозиционеров и не опасались выражать своего мнения в присутствии самого полномочного.

Давно искушённый в интригах Савельев ничуть не обманывался по поводу столь неожиданной смелости и принципиальности своих коллег. Наверняка они уже успели заручиться поддержкой народившейся оппозиции и выхлопотать себе местечки потеплее: всегда найдутся те, кому хочется больше того, что уже есть.

Полномочный представитель назвал этих чиновников оппортунистами, после чего те демонстративно покинули небольшой конференц-зал. За ними устремилась бόльшая часть пишущей братии, судорожно захлёбываясь бесконечными вопросами.

Официальная часть встречи закончилась форменным скандалом к великой радости журналистов, привыкших к скукоте и рутинности подобных мероприятий, где всё уже давно решено и поделено.

И только после того, как оставшуюся прессу попросили покинуть конференц-зал, верные партийцы вернулись к обсуждению двух извечных русских вопросов: кто виноват и что делать. Ничего конкретного не решили, потому как привыкли жить по указке сверху. Подписанный протокол хоть и имел внушительный и официальный вид, по сути носил декларативный характер.

После встречи начали разъезжаться по вотчинам и кормлениям, где было также неспокойно и тревожно, как и в Новосибирске, как и во всей стране, вот-вот готовой сорваться в пропасть братоубийственной вакханалии.